Разрушу твою семью - Юлия Бонд
— Потому что меня всю трясёт. Мне нужно успокоиться. Так понятно?
— Отлично. Вместе успокоимся. Приезжай.
Не став дожидаться ответа, Марк первым сбросил вызов.
— Голубь сизокрылый звонил? — съехидничал Астапов.
— А ты чего уши греешь? Не твоё дело вообще-то.
— Как раз таки моё. Тонь, хватит уже, а? Ну он сопляк зелёный. Что он может тебе дать, кроме секса? Только давай по-честному.
— Я тебе говорила, что это не твоё дело? Повторяю: отвали от меня, Астапов. С кем я тра@юсь, с кем у меня там отношения — тебя вообще не должно волновать.
— Дура. Я пытаюсь достучаться до твоего здравого смысла, если он ещё остался.
— А ты у нас очень умный, да. Сначала изменил мне с моей лучшей подругой, потом бл@довал с какой-то рыжулей — я вас тогда случайно увидела. И уверена, это ещё не весь список. Но дело не в этом. Погуляв, ты решаешь вернуть жену. И тебя вообще не колошматит, что ты своей жене нахрен не сдался. Не люблю я тебя, Астапов. А секс с тобой — полный отстой. За двадцать лет брака я оргазмы на пальцах одной руки могу пересчитать.
— Это просто ты фригидная была. С другими бабами у меня всё нормально.
— Угу, нормально. Ну вот и отлично. У меня тоже с другими мужиками всё за@бись. На этом и закончили.
Астапов резко затормозил, заставив меня стукнуться лбом о торпеду, потому что я проигнорировала ремень безопасности и из-за этого пострадала. Даже вскрикнула, почувствовав боль.
— Давай выметайся отсюда, — грозно рыкнул Астапов.
— Что, зацепила, да?
— Тонь, вали уже, а? Пока я добрый.
— А я хомячков не боюсь, как ты выразился.
Посмотрев на меня исподлобья, Астапов плотно сжал челюсти, отчего на его скулах заиграли желваки. Но я же непрошенная, нет. Поняв, что Вадим вот-вот взорвётся, я схватила свою сумку и дёрнула ручку на дверце.
* * *
Марк
Зажав телефон между ухом и плечом, я хрен в который раз слушал в трубке голос робота-оператора.
“Абонент недоступен”
Твою мать, недоступна она!
Это вообще по какому, а?
Чиркнул колёсиком зажигалки. Заклинило. Психанул и швырнул неисправную зажигалку прямо с балкона. Туда же полетела пачка сигарет.
Вернулся в квартиру. Расхаживал по залу вперёд-назад.
Нет. Так не пойдёт. Сколько ещё можно ждать? А вдруг с ней что-то случилось? Царица легко цепляет приключения на свою пятую точку — помню. Наша первая встреча — лишнее этому подтверждение.
Картинки из прошлого ожили в голове: сидела в баре, никого не трогала, а тут “нате”. Хорошо, что я в тот вечер сидел в баре, а если бы нет?
Подгоняемый выброшенным в кровь адреналином, схватил с тумбочки связку ключей и рванул в коридор. Пока обувался, услышал оборот замка.
Входная дверь открылась. И я охренел, увидев Тоню.
Мокрая вся, стуча зубами от холода, она несмело шагнула в коридор. Остановилась. Посмотрела вниз, а там уже едва не лужа образовалась у её ног.
— Млять, Тоня, ты чего мокрая? — голос сорвался на повышенной ноте.
— Я под дождь попала, — пожав плечами, царица обняла себя за плечи. Задрожала.
Звездец.
Выругавшись, снял кроссовки и бегом в ванную за полотенцем. Закутал в него Тоню уже через несколько секунд.
Злой как собака. Смотрел на неё, сжимая челюсти.
Вот где она шлялась? Договорились же, что домой приедет!
— Где ты была?
— Домой добиралась.
— С другой планеты?
— С другого конца города.
— Это как?
— Не спрашивай. Не скажу.
— П@дец, — вздохнул, ладонь припечатал к своему лбу. Ну что за херня? — А позвонить мне, нет? Или вызвать такси? В конце концов, в нашем городе перестали ходить маршрутки?
— Не ори на меня, понятно? — огрызнувшись, скинула с себя мокрое полотенце и потопала в ванную комнату. Я поплёлся следом.
Стоял в углу и наблюдал, как Тоня молча скидывает с себя одежду на пол. Переступает через образовавшийся ворох и забирается в ванную.
— Я не орал на тебя.
— Можешь сейчас меня не трогать?
— Почему? Я хочу с тобой разговаривать. Хочу, чтоб ты объяснила: где шлялась всё это время.
Посмотрев в мою сторону, Тоня окатила меня тяжёлым взглядом.
— Я пережила жуткий позор. Так стыдно, как сегодня, мне никогда ещё не было. Никто за все мои тридцать девять лет не позволял себе сказать даже половины того, что сказала твоя мать.
— И что? — развёл руки в стороны. — Только не говори, что я должен нести ответственность за поступки моей мамы.
— Я это не говорю. Я просто объяснила тебе: почему сейчас хочу остаться наедине. Мне нужно успокоиться.
Еле сдержался, чтоб не укрыть матом. С хрена ли ей успокаиваться? Что за заскоки? Я хочу с ней говорить, а она избегает меня. Прячется в ванной. Это ни хрена ненормально!
— Марк, выйди. Пожалуйста, — настойчиво повторила Тоня и я с психом вышел из ванной, дверьми хлопнул — не специально, просто заколебало всё.
Вернувшись в зал, врубил телек. Бездумно щёлкал пультом от телека. Отвлечься не получалось. Дурацкие подозрения забирались под кожу всё глубже. Только бы Тоня не пошла на поводу у своей совести и не решила разрушить наши отношения. Я плохо знаю свою царицу, но предполагаю, что она может так поступить. Сердобольная очень. Дочка надавит. Там ещё моя маман подключится. Нет, млять… Даже думать про это не буду.
Из коридора послышались приближающиеся шаги.
Напрягся, ожидая, пока Тоня войдёт в зал.
Увидел её через мгновение и всё понял.
Успокоилась она, ага. Лицо красное всё, опухшее от слёз.
Решил молчать, пока первая меня не затронет. Как она там сказала? Не трогать? Отлично. До завтра подожду, не трогая её.
— Я хочу с тобой поговорить, — присев на край дивана, Тоня опустила взгляд на свои руки, которыми нервно теребила пояс халата.
— Говори.
— Марк, после всего, что произошло, я хочу тебе предложить немного сбавить обороты.
— В смысле? Не понял.
Поджав губы, Тоня подняла голову. Но взгляд устремила не на меня, а куда-то на одну точку за моей спиной.
— Ты предложил мне замуж.
— Да.
— Я согласилась.
— Именно, а сейчас несёшь какую-то херню.
— Это не херня, — качнула головой. — Просто ты не понимаешь.
— Ну так объясни мне. Я же жду.
Занервничал.
Вот нутром чувствовал, что у царицы духу не хватит посмотреть мне в глаза и тупо сказать, что расстаёмся. Я мог бы ей помочь. Но не помог. Пусть сама выруливает. Ахинею несёт. Что-то там про сбавить обороты.
— Тонь, долго ещё ждать, нет?
Сглотнув, Тоня выпрямилась. Нашла в себе смелость в глаза мои заглянуть.
— Марк,
