Меняя формат Судьбы - Татьяна Александровна Алюшина
– Не самый простой вопрос, – с явным колебанием в голосе не сразу ответил Вольский.
– Все живы? – напряглась немного Дарья.
– Жена его, тёща моя бывшая, Галина Васильевна, умерла от осложнений после ковида четыре года назад.
– М-да, – протянула Дарья и поделилась своим горем: – А у нас папа, можно сказать, что тоже от последствий ковида умер, и также четыре года назад.
– Можно сказать? – переспросил Саныч.
– В его случае ковид, который он перенёс в лёгкой форме, обострил все проблемы, которые были у него со здоровьем. Больше двадцати лет за рулём в скорой помощи, с их напрягами, ночными дежурствами, плохим питанием и стрессами. Курил к тому же. Слабые сосуды, сердце изношенное, – вздохнула она. – Оторвался тромб, стал задыхаться, мы с мамой, понятное дело, проводили реанимационные мероприятия до приезда скорой, но… уже было не спасти. За двадцать минут ушёл. – Даша помолчала и улыбнулась уголком губ. – Успел перед смертью посетовать, что испортим мы без мужского пригляда Павлушу своим сплошным бабским воспитанием.
– Соболезную, – искренне посочувствовал ей Саня.
– Как врач, я отлично понимаю, что для папы это была хорошая, щадящая, быстрая смерть. Он же был намного старше мамы, мы у него вторая семья. При изношенности и запущенности его организма и тех серьёзных заболеваниях, что у него имелись, впереди его ждали тяжёлые болезненные годы, полные борьбы за жизнь. Но как дочь… – не договорила она, замолчав.
– Знаешь, Галина Васильевна у Егорыча тоже второй женой была, – переменил тему Вольский, уводя Дарью от горестных воспоминаний. – У него вообще не жизнь, а сплошной приключенческий роман. Кому расскажи, не поверят. С отцом моим они дружили с детства. Жили в одном сибирском городке, в котором базировался полк деда, учились, правда, в разных школах, но вместе ходили в аэроклуб, там и сдружились на всю жизнь. Вдвоём же приняли твёрдое решение стать лётчиками. Под руководством деда моего, Константина, они серьёзно затачивались на эту цель: спорт, специальные занятия, учёба в школе только на отлично. Дядя Митя в те годы вообще у нас дома практически жил. И всем это было только в радость и удобно. Когда он говорил тебе, что они с моим отцом как братья, так это не метафора, они реально как братья, даже больше и ближе: они жизнь друг другу спасали, в самом что ни на есть прямом смысле, не известно сколько раз. Поступили в лётное, и там к их тандему присоединился третий товарищ: Виктор Ромашин. Но случилась так, что на третьем курсе дядя Митя и Виктор влюбились в одну девушку. И сильно так влюбились. Она красотка была офигенная, я фотки её в молодости видел, прямо голливудская дива. Шикарная. И училась в музыкальном училище. Парни с ума сходили, в самоходы по очереди мотались. Рискуя вылететь из училища…
– А «самоходы»?.. – перебила его вопросом Даша.
– Самовольный уход из расположения части, – объяснил Саныч и продолжил свой рассказ: – То, что они не попались ни разу патрулю в городе и в расположении училища их никто не тормознул и не вычислил, просто чудо невероятное. Повезло необычайно. Ну вот, бегали они так, значится, ухаживали всерьёз за девушкой, соперничая друг с другом за её руку, и Алла выбрала Егорыча нашего.
– Выиграл, значит, конкуренцию Дмитрий Егорович, – выказала уважение Даша.
– Да лучше бы проиграл, – вздохнул глубоко, с досадой Вольский и объяснил: – От любви по первости он, конечно, офигевал какое-то время, но, когда началась его служба со всеми её ограничениями и трудностями, выяснилось, что Алла терпеть не может никакого хозяйственного быта, она же музыкант, у неё тонкая душевная организация и руки, а все эти уборки-готовки и гарнизонные реалии жизни не про неё. Так что со службы дядя Митя возвращался в захламлённую квартиру, к столовской еде в судочках или покупным пельменям. Но он как-то не парился на эту тему, к тому же у них скоро дочка родилась, Алина. Вот Алинку он вообще обожал и баловал ужасно. А потом случилась командировка в Афган, где они встретились с отцом, оказавшись в одном лётном полку. Что они там вытворяли на своих «сушках семнадцатых» и «мигах двадцать третьих»!.. – Вольский уважительно-восторженно покрутил головой. – Я тебе скажу, это вообще за гранью. Такие виражи закладывали в ущельях между гор, на минимальных высотах, такие фигуры высшего пилотажа за пределами допустимых параметров выкручивали, уходя от пакистанских ракет, куда там Люку Скайуокеру с его киношными полётами. Но и сбивали их там, конечно, особенно когда «Стингеры» появились у афганцев. Вот и Егорычу прилетело как-то раз конкретно, по самое… Пришлось ему делать «кости за борт».
– Катапультироваться, как я понимаю? – уточнила Дарья.
– Ну да, – хмыкнул своей очередной сленговой оговорке Вольский, – правильно понимаешь. Только катапультироваться тогда в Афгане – это всё равно что сыграть в «русскую рулетку», шансы выжить приблизительно те же. Дело в том, что за живого русского лётчика руководство душманов платило офигенные деньги. На это вознаграждение можно было целым аулом безбедно жить, да ещё и шиковать больше года, а если лётчика брал в плен и сдавал один человек, то он гарантированно становился богачом по их меркам. Поэтому за каждым спасшимся лётчиком начиналась реальная охота. А уж что с ними делали в плену, лучше не рассказывать. Вот и Егорыч не очень удачно приземлился недалеко от аула, который вроде бы и находился на стороне поддерживающих русский контингент сил, но весьма условно. Они все там были условно на чьей-то стороне, в зависимости от выгоды в тот или иной исторический момент. И мужики этого села, собравшись всем скопом, отправились вязать Егорыча. А у него с собой лишь пистолет, ранение в обе ноги и ограниченная мобильность – только ползком. Я же говорю: роман.
– Он что, был в плену? – поразилась и сразу же расстроилась Дарья.
– Да нет, не удалось селянам афганским его захватить, – посмеялся, гордясь дядькой, Вольский. – Он на одном склоне ущелья лежал, а аульщики бодрые с другого склона заезжали через камыши на джипе раздолбанном. И среди этих «загонщиков» нашёлся самый резвый, который рванул первым на индивидуальном транспортном средстве – типа мопеда, собранном, что называется, из всякого хлама, как говорится, «из дерьма и палок». Но бегал тот драндулет достаточно резво для горной местности. Вот этого-то «гонщика» дядя Митя и подстерёг в тех самых камышах, долбанул камнем по башке, отобрал у него старенький «калаш» и несколько запасных магазинов к
