Дотла 2. Красная королева - Анна Эйч
– Это не честно… – выпаливаю я в диком отчаянии. – Ты не можешь всё так закончить, – говорю тихо, но всё моё тело кричит от прожигающей органы боли. – Вика, прошу…
– Дэн… пожалуйста, – она закрывает глаза, и я вижу, как из-под пышных ресниц вырываются солёные капли.
Я принимаю её уход. Тяну на себя и крепко обнимаю, как женщину, которую люблю, как друга, как самого дорогого для меня человека. Её тело дрожит в моих объятиях, и я чувствую, как её слёзы мочат мою рубашку. Запах волос, тепло кожи, стук сердца – всё это я запоминаю, как последний глоток воздуха перед погружением на глубину. Морской ветер шумит в ушах, а где-то вдалеке кричат чайки, они как старые сплетницы будто обсуждают нас, делая ставки смогу ли я отпустить Вику или нет.
Удерживая её в своих объятиях, замечаю брата, он грустно бросает камни в море и отчаянно пытается не смотреть на нас.
Он всё ещё любит её. А она? Может быть, она поняла, что выбрала не того брата…
– Стас, он… – отстранившись, начинаю я, не знаю, что хочу сказать, но Вика избавляет меня от необходимости самостоятельно задать неловкий вопрос, который добьёт меня окончательно.
– Ему так же, как и тебе, предстоит долгая работа над вашими отношениями.
– Но ты…
– Дэн, я ухожу не к нему, а от тебя, – с мягкой улыбкой сообщает она. – Вы оба дороги мне, но дальше я пойду своей дорогой, а вы – своей.
Вика делает шаг назад и переводит взгляд на Стаса.
– Дай мне минутку, я схожу за ним.
Отпускаю её и иду к машине, терпеливо жду, пока они поговорят. Кольцо жжёт в кулаке, словно раскалённый уголь. Я смотрю, как она подходит к брату, как он поворачивается к ней, и в этот момент понимаю – пора начинать долгий и мучительный путь к жизни без любимой женщины.
Глава 28. Виновато море
Вика.
По песку тяжело идти, поэтому я решаю снять босоножки и пройтись вдоль береговой линии босиком. Вода приятно омывает ноги, и я вспоминаю, за что люблю юг. Дикий пляж Кипра простирается передо мной бесконечной полосой золотистого песка, усеянного мелкими ракушками и отполированными морем камешками. Солёный бриз треплет волосы, а волны мерно шуршат, откатываясь назад и оставляя на песке кружевную пену. Последние десять лет я провела в России, где солнце особо не жалует, поэтому следующей моей остановкой точно будет жаркая страна. Мне нужно солнце, чтобы вырастить своё оливковое дерево.
– Море ни в чём не виновато! – говорю я Стасу, подходя ближе и наблюдая за тем, как он остервенело закидывает воду камешками.
– Но только ему я могу что-то предъявить, – с горькой усмешкой отвечает он и прекращает своё занятие. – Поговорили? Можем ехать? – поворачивается ко мне и складывает руки на бёдрах.
Он злится, и я понимаю.
– Извини меня, – начинаю я, чем вызываю удивление на его лице. – Там, в машине, я повела себя неправильно, свалила всю вину за произошедшее на тебя, но по правде говоря… – Стас вздыхает и уводит взгляд обратно на море. – Я не отказала тебе! В случившемся виноваты оба, поэтому извини, что позволила тебе думать, будто это было не взаимно.
Стас замирает, его плечи напрягаются. Он опускает взгляд в песок, потом снова смотрит на море, разводит ногой мелкие камешки у своих ног. Челюсть сжата, в глазах читается внутренняя борьба – злость медленно уступает место пониманию. Он кивает, коротко, но я вижу, как что-то в нём оттаивает.
– Он знает? – Стас указывает движением головы в сторону брата, который, опершись на капот, наблюдает за волнами, точно так же позволяя морю выслушать всю его молчаливую исповедь.
– Нет, не вижу смысла делать ему ещё больнее, – я смотрю на Стаса в немой просьбе не говорить ему.
Он соглашается, принимая мой план без слов.
– Ты меня тоже прости, – продолжает, избегая неловких пауз. – Я вёл себя как напористый придурок – что тогда, в университете, что сейчас.
– Я влюбилась в тебя такого, – как бы я ни пыталась выкинуть образ Стаса из сердца, он навсегда останется в нем, занимая небольшую, но очень важную его часть.
– Но больше не любишь… – понимающе, на выдохе произносит он, уводя взгляд.
– Стас, какие бы чувства я к вам обоим ни испытывала, это ничего не меняет. Нам нужно прекратить это, начать жизнь с чистого листа.
– И что ты предлагаешь? – он складывает руки на груди, приподняв бровь.
– Тебе нужно наладить отношения с братом. Между вами столько недомолвок, обид, невысказанных претензий… а тут ещё и я.
– Не смей делать из себя причину нашего раздора! – вспыхивает он, но я быстро гашу его ярость нежным поглаживанием по бицепсу.
– Но это так, – говорю тихо и успокаивающе. – Я лишняя деталь в этом уравнении.
Он не соглашается, мотает головой из стороны в сторону.
– Да, Стас, я знаю точно – мне нужно исчезнуть, а вам, – я перевожу взгляд на Дэна, – поговорить по душам и снова стать братьями.
Стас смотрит на меня с недоверием, молчит несколько секунд, переводит взгляд на Дэна и снова на море. Отходит, закидывает руки за голову и взъерошивает волосы.
– Чёрт! Чёрт! Чёрт! – тихо ругается и снова швыряет камень в море. – Ненавижу это!
Я наблюдаю за ним, позволяя эмоциям выйти наружу.
– Ненавижу, когда ты права! – он наконец встречается со мной взглядом и выдавливает из себя хоть и печальную, но всё же улыбку.
Я обнимаю его и в последний раз вдыхаю тёплый мужской запах и едва уловимый шлейф одеколона. В груди что-то болезненно сжимается, как будто кто-то медленно закручивает винт. Отстраняюсь и киваю головой в сторону Дэна.
Стас идёт к машине, но на полпути останавливается, заметив, что я так и стою на месте.
– Ты идёшь?
– Нет, я же сказала – мне нужно исчезнуть.
– Но как ты доберёшься до…
– Стас, всё в порядке. Я там, где должна быть. Прощай.
– Но…
На его возражение я только нежно улыбаюсь и машу ему рукой. Солнце постепенно заходит, и наши лица окрашиваются в медово-оранжевый цвет. Несмотря на всё ещё бушующие чувства в груди, я ощущаю странную, почти сладкую грусть от того, что наше прощание происходит именно
