После развода. Бывшая любимая жена - Анна Томченко
— Давай, давай. Терпи. Держись. Все будет хорошо.
Я подтянулась на руках, прижала колени к животу, обняла себя за плечи. Адам прыгнул за руль, оттирая уже сухим рукавом пиджака кровь с лица.
— Мама?
— Родион с ней. Родион с ней поехал.
— Ну там же Маша. — Тихо шепнула я и Адам вырулил от ресторана.
— Он справится. Теперь он справится.
Я закрыла глаза, ощущая, как машина с рывком дёрнулась между рядов. Потекли слезы по щекам. Я остановиться не могла. Я зачем-то призналась:
— Я Мишей хотела назвать.
— И назовём. — Произнёс Адам, не отвлекаясь от дороги. — Назовём.
С закрытыми глазами все казалось не таким страшным, как будто бы я в домике скрылась от всего дерьма. Адам ударил по сигналу, желая объехать вереницу из машин. А я все сильнее сжималась и сжималась в один комок.
И как по щелчку пальцев, словно время ускорилось, мы вдруг оказались на парковке больницы.
— Идём сюда. Идём. — Вытаскивал меня из машины Адам, боясь лишний раз пошевелить. — Давай на руки, на руки.
— Ты едва стоишь на ногах. — Шепнула и Адам рыкнул.
— На тебя сил хватит, а там… А там все пусть горит.
Залетев в приёмный покой, он тут же дернул на себя ближайшего проходящего врача.
— Угроза выкидыш. — Произнёс Адам, прижимая меня к себе.
Я безвольно уронила голову ему на плечо.
Мать. София. Родион.
Все зачем-то платили цену за невыставленный нам счёт.
В процедурной меня положили на кресло.
— Чья кровь?
— Не знаю. Моя наверное. — Тихо произнесла я, мельком бросая взгляд на подол.
— Нет, белье чистое. — Сказала медсестра.
В кабинет залетел седобородый мужчина.
— Угроза выкидыш, Анатолий Владимирович.
— У меня ещё никто не скидывал.
Осмотр был болезненным. Меня зачем-то повезли в отделение, в палату. Ставили какие-то капельницы, уколы. Адам ходил возле койки. Этот самый Анатолий Владимирович, бросив косой взгляд, хрипло выдохнул:
— Вам бы самому в процедурный кабинет.
— Потом. — Произнёс Адам, не желая заострять внимание ни на чем. — Что с ней? — Только и выдохнул он, убирая ладони от лица.
— Тонус слишком большой. Переживёт эту ночь — все будет хорошо.
Я отвернулась от капельницы, зажмурила глаза.
А когда процедуры были закончены, Адам тяжело вздохнув, сел на край койки. Под одеялом нащупал мою ногу, сжал щиколотку.
— Спи, спи, Тина. Сегодня слишком много дерьма.
И словно в старые добрые времена.
Как будто бы все плохое должно пройти мимо.
Хриплое, неровное дыхание, от которого у меня в груди что-то болезненно тлело, заставляя ощущать странный коктейль из презрения и ненависти и чего-то совсем незнакомого, забытого за этот год.
Я проснулась ночью, когда в очередной раз медсестра пришла поменять капельницу.
— Живот болит? — Спросила она, тихо наклоняясь ко мне.
Я попыталась осмотреться, но из-за яркого света, могла только жмурить глаза. Качала головой. Тянущая и режущая боль, которая свинцом расплывалась по низу живота, стала утихать. Словно дикая кошка, получившая свой кусок мяса, теперь она урчала у меня где-то между рёбрами.
— Не бойтесь, не бойтесь. У Анатолия Владимировича действительно не было ни одного выкидыша.
Я слышала тихие шаги за дверью палаты и его неровное дыхание, голос хрипел и от этого мурашки по коже.
— Хорошо. Я понял. Да. Я понял. Нет. Вопроса денег не стоит. Делайте.
Хотелось сорвать капельницу, дёрнуться, схватить его за грязную рубашку. Трясти до тех пор, пока он мне все не расскажет, но я только перекатывалась по подушке. А потом в какой-то момент опять задремала.
И смущённый, напуганный рассвет скользнув лучом по моим глазам, заставил очнуться.
В палате на месте Адама сидел Родион. Качал спящую Марусю на руках. Он пододвинул как можно ближе кресло, упёр колено в бок моей койки. Чумазый был, с сорванным галстуком, распахнутой на груди рубашкой. А Маша спала, укрытая его пиджаком у него на руках. Родион вздохнул, перевёл на меня усталый грустный взгляд.
— Мы с отцом махнулись. Я к тебе приехал. Он к бабуле уехал. Это ненадолго, до десяти утра. Потом опять поменяемся.
— А бабуля. — Тихо шепнула я, стискивая челюсти так, что десны закровили.
— Разогнала день рождения. Угомонила гостей и выпроводила потом их. Вместе с дедом приехала к тебе, но её уже не пустили. Сидела до четырех утра, а потом отец их отправил к тебе домой.
Почему он избегал говорить про другую свою бабулю?
— А другая? — Тихо шепнула я и сын отвёл глаза.
— В восемь утра увезут на операцию.
Я зажмурила глаза, стараясь не разреветься и все-таки тихо спросила:
— Чья Маша дочь?
Пришлось открыть глаза, чтобы наблюдать за Родионом, а он вздохнув, перевёл тёплый взгляд на лицо малышки. Отвёл прядь волос ей от лица и посмотрев на меня, слишком грустно признался:
— Моя.
Глава 42
Я дёрнулась, хотела привстать на локтях, но Родион, пошатнувшись, вытянул руку и погрозил мне пальцем.
— Нет, нет, лежи, лежи, пожалуйста, лежи.
Я растерянно охнула.
— Ты же сейчас… Ты сейчас так говоришь, потому что ты растил её, я же слышала, что ты кричал в зале!
— Мало ли что я кричал. Надо же было довести ситуацию до абсурда, чтоб эта стерва не смела приближаться ни ко мне, ни к Машке.
Родион сглотнул, отвёл глаза и, вытянув руку, положил её мне на ноги, сдавил на щиколотке, как это делал вечером Адам.
Сын вздохнул, заставляя меня ощутить, как в глубине души снова расцветает ядовитый цветок, но мой младший не дал ему никакой возможности выбросить ядовитую пыльцу.
— Это у тебя была, мама, красивая история любви: молодые студенты решили пожениться. У каждого ни кола, ни двора. Я-то понятно, у меня папа, у меня мама, я-то понятно, что не пропал бы в любом случае.
Родион невесело усмехнулся.
Тёмные волосы упали на лоб.
А я все пристальнее осматривала своего сына.
— Это действительно была бы романтичная история, если бы у меня был другой папа.
Я напряглась чувствуя, что дыхание как будто перекрыли.
— Но у меня был отцом Адам Фёдорович Завадский. Крупный бизнесмен, возможно, политик. И, как рассказывала бабушка, вероятнее всего, бывший бандит…
Родион усмехнулся и покачал головой.
— Мам, что реально бандит?
Я помолчала, стараясь не компрометировать Адама, но Родиону и не требовался ответ.
Он махнул на это все рукой и опять вернул кисть мне на щиколотки.
— Когда мы сказали про свадьбу все были так увлечены тем, что надо заняться, все надо оформить. А как же гости? А как же родственники? Машину там выбрать и все в этом
