Измена. Горькая правда в наш юбилей - Джулия Голд

Возрастной кризис? Нет, все оказалось куда проще ─ в пятьдесят у моего мужа просто появилась новая любовь…

Заходите и читайте!!!

Глава 23

Глава 23

Старый знакомый и отличный юрист, Юлиан Соломонович не смог уговорить Диму принять решение о немедленной операции.

Специалист, присутствующий на разговоре, провёл тесты и резюмировал:

— Временное изменение сознания и навязчивая идея. Ваш муж на удивление упёрт в своих желаниях. Он ждёт каких-то немцев и жаждет заключить с ними договор. Подробности неважны сейчас, важно то, что он отказался подписывать разрешение на операцию. Я заполнил нужные бумаги, мы признаем его временно недееспособным. Комиссию соберём завтра, примем решение и подпишем документы.

После врач обратился ко мне:

— Подписывать будете вы, Анна Витальевна, а после и объясняться с мужем. Это я вас готовлю, у меня опыта достаточно. Сочувствую, но частенько на первых порах близким приходится непросто. Пока давление не спадёт и навязчивые идеи не исчезнут, муж потреплет вам нервы.

Я же сидела и сохраняла спокойствие. Нервы он трепать будет не мне, а той, кого и хотел видеть рядом с собой.

Хотя этот маньяк своего дела сможет и мне жизнь испортить.

Главное, что я сына не стала в это дело вмешивать. Даже когда Глеб категорически потребовал:

— Объясни, что за спешка, мама! Отец категорически против срочной операции, да и я склонен с ним согласиться. У отца вообще какие-то странные мысли, планы, он велел мне подготовиться к встрече с представителями корпорации Штраубе. Я должен буду его страховать.

При нашем приватном разговоре у меня возникло желание всё же поделиться с сыном, сбросить часть ответственности. Я так устала от этого напряжения, от борьбы с мужем и его навязчивой идеи. Ещё и Лера поддерживала своего любовника, разгуливала по территории рядом с палатой, сидела у кровати моего мужа, изображала любовь и заботу.

Меня тошнило от этого лицемерия и желания присосаться к деньгам больного человека. Я была уверена, Лера всё понимала: у Димы были реальные проблемы с памятью и восприятием ситуации, но деньги ей были дороже. Сейчас Дима смотрел на неё как на единственную надежду, на ту, кто понимала его.

Я не стала врать сыну, но умолчала кое о чём, не желая навлекать гнев отца потом.

— Прости, Глеб, но немцев ты пока не потянешь. Они тебя продавят, и ты после окажешься кругом виноват. Знаешь что, слушай отца, но действуй через его представителя. Всё общение с потенциальными крупными заказчиками курирует Коган, с ним и советуйся.

Я просила Юлиана Самуиловича не рассказывать ничего Глебу, пусть Дима злится только на меня. Своего давнего друга и юриста он точно не уволит, а я как-нибудь потерплю гнев мужа.

Комиссия приняла решение, и сегодня должна была состояться операция. Диму подготовили, хотя не объясняли к чему, он так и не понял ничего.

И всё бы ничего, если бы я не столкнулась с одной любопытной гадиной на выходе из кабинета Валерия Владимировича, который пригласил меня подписать документы перед самой операцией. Ещё раз проговорив примерные сроки и ожидания, меня отпустили.

И да, Лера не скрывала того, что часть разговора она точно слышала. Смотрела на меня, распахнув в шоке глаза, и прошипела:

— Вы точно что-то задумали. Дима был прав, здесь что-то нечисто. Зачем так спешить, тем более Дима ещё так слаб? Ты же… — Эта невротичка аж задохнулась и прошептала: — Что вы все задумали? Ещё и этого еврея купили, да? Я всегда знала, что ему нельзя доверять.

Я грубо схватила эту дуру под локоть, таща её на лестницу. Прошипела, почувствовав, что она ещё и сопротивлялась:

— Заткнись! Поговорим, и иди куда хочешь.

Бросила руку, когда мы оказались одни в тишине лестничного пролёта запасного выхода, которым никто не пользовался.

Лера была полна негодования, а в глазах прямо праведный гнев отражался. Я в сердцах подумала, что муж совсем с катушек слетел, если на такую идиотку запал. Хотя…

Я начала с нападения, помня о лучшей защите. Уставилась на неё, ещё и пальцем на неё указала, вперив в неё взгляд:

— Ты представляешь, что он с тобой сделает, когда поймёт, что останется инвалидом на всю жизнь? Нас он винить не сможет, он же при тебе мне всё выговаривал. Глеба я к нему надолго не подпустила, я сына люблю и желаю ему самого лучшего. Так кто тогда останется? На кого он выльет свой гнев? Катя лежит дома, у неё приступ мигрени от всех этих переживаний, за ней следит её Андрей. И будет дальше следить, чтобы она чего ненужного не выкинула. Ты понимаешь, что ты одна с ним останешься?

Лера вздёрнула голову, но прежней уверенности в голосе я не услышала:

— Дима лучше знает, что ему нужно. Это вы все вокруг него что-то задумали. Он чувствует, и я… Я вижу и слышу, вы о чём-то шушукаетесь, вы точно что-то задумали. Я так Диме и сказала. Только я за него переживаю, а вы все за его деньги печётесь. За компанию.

Я аж рот открыла от такого бреда. Но собралась, подошла ближе, и, смотря прямо в глаза, ответила:

— Его прооперируют, стабилизируют его состояние, а после отправят на реабилитацию домой. Именно тогда ты и сможешь проявить всю свою заботу. После операции делайте всё, что вам захочется, а пока жди её окончания. Молча. Поняла?

Я посмотрела на часы пробормотав:

— Тем более Диму уже забрали. Теперь только ждать.

Лера зло сверкнула на меня глазами, но промолчала. Возможно, она, наконец, задумалась, чему именно потакала.

Я развернулась и поспешила обратно, на лестнице стоял жуткий сквозняк. Мои мысли сейчас были заняты одним: я очень надеялась, что операция пройдёт успешно.

Глава 24

Глава 24

Я прохаживалась по коридору, не в силах сразу же успокоиться. Слишком сильно я потратилась, объясняя этой курице, что для неё же было лучше не устраивать скандал, а просто подождать.

Остановилась, посмотрела на свои пальцы. Они дрожали. Первый признак того, что я перенервничала. Да и в душе было тяжело. Всё как-то навалилось разом. Хотелось пореветь, если честно, причём от души так.

С чего мне так волноваться за того, кто меня предал? О, на Диму я была реально зла. Не за то, что