После развода. Бывшая любимая жена - Анна Томченко
Рано утром, когда я поехала на работу и открыла входную дверь, увидела, что весь коридор заставлен букетами роз.
Пошло, глупо. И абсолютно не нужно, особенно после того, что его любовница приехала поговорить о том, что желает, чтобы я его отпустила.
Сегодня был важный день. В середине рабочего дня я ехала на узи.
И так стягивало горло болью от того, что я ехала на узи одна посмотреть на пол малыша.
И, наверное, это оказалось закономерным, что, лёжа в кабинете у узиста, я нервничала и паниковала.
— Ну, не бойтесь, не бойтесь, — повторила врач и снова провела датчиком. — Все никак поворачиваться не хочет.
Я погладила живот сверху, желая, чтобы малыш дался посмотреть и прикусила губы.
Не заплакать стоило больших трудов.
Такая наивная дура!
Когда были готовы результаты, что я беременна, у меня было совсем немного времени со своей глупой, ненужной ему любовью для того, чтобы сойти с ума и представить, что вот третий ребёнок и Адам сам привезёт меня в больницу, встанет рядом, когда мне будут делать узи, и будет насторожённо всматриваться в экран, чтобы понять, кто у него родится девочка или мальчик, а на деле оказалось все не так.
На деле оказалась я одна, бросающая осторожные взгляды на экран, чтобы понять повернулся малыш или нет.
— Так, стоп, а это что? — встревоженно произнесла врач.
Звон в ушах.
И у меня перехватило дыхание.
Глава 33
Допрыгалась.
Это была первая мысль, которая посетила меня настолько отчётливо, ярко и невыносимо больно, что я сжала ладони на своей кофте, что на коже остались заломы.
Дыхание сорвалось и я прикусила щеку изнутри.
Как ударом звучали слова Адама в памяти, что надо сделать аборт.
Проклял?
— Что там? — Онемевшими губами произнесла я.
Хотелось соскочить с кушетки и психанув, вылететь за дверь, только чтобы не слышать диагноза.
Узистка чуть-ли не ткнулась носом в экран. Постаралась вывернуть датчик не под самым удобным углом, что он упирался мне куда-то чуть ниже кишечника и от этого некомфортно было.
Слезы выступили на глазах.
Но я терпела.
Это же моя детка. Я обязана все выдержать. И что бы я сейчас не услышала, я смогу, я переживу и вытащу свою кроху.
Мою самую важную сейчас кроху.
И Адам еще потом пожалеет что когда-то ляпнул про аборт. Я его этими словами давиться заставлю.
Он не смел!
Не смел…
И лучше бы моя детка никогда не узнала про такого отца.
— Устинья Анатольевна, — тяжело вздохнув, произнесла узистка, медленно поворачивая ко мне экран, — а это… Это оказалась не девочка.
Узистка улыбалась немного смущённо и глупо.
Я закрыла глаза от шока, от счастья.
— Здоровый? — Выдохнула я, понимая, что голос дрогнул.
— Здоровый. Видите, мальчик.
Она заставила меня ещё раз посмотреть на экран.
Мальчик.
Третий мальчик.
Здоровый мальчик и только мой.
Слезы выступили и потекли по щекам.
Я провела ладонью между ребрами стараясь погладить моего разбойника маленького.
И память проклятая, разблокировав воспоминания, подбросила картинку: у нас висели детские деревянные качели в коридоре в первой из съёмных квартир.
Адам вешал.
Назар катался. Не мог забраться сам, потому что высоковато было, но кряхтел, показывая пальцем на качели.
А сейчас у самого маленького третьего мальчика не будет качелей.
Но будет самая лучшая мама, которая все сделает ради него. И два брата старших, которую будут оберегать и помогать.
Да, все будет хорошо. Только отца не будет.
— Ну что вы, не плачьте, Устинья Анатольевна. — Тихо спросила узистка и я закусила нижнюю губу чуть ли не до крови. — Все хорошо. Мальчик, это же тоже прекрасно.
— Это чудесно. — Согласилась я, не желая рассказывать о том, что когда шок от страха, что с ребёнком могло что-то произойти, схлынул, голова подкинула порцию воспоминаний.
— Все хорошо. Так, сейчас мы ещё посмотрим.
На этот раз датчик уже не так сильно давил на низ живота. Узистка быстро что-то замеряла, диктовала размеры ассистенту и смотрела на меня, повернувшуюся слегка в бок, чтобы хоть краем глаза цеплять, как малыш плавал у меня в животе. Наверное это самый лучший день с того момента, как я узнала о разводе и обо всем остальном.
Я все же не выдержав, вышла из клиники, обнимая себя. А когда села в машину, долго наглаживала живот.
— Ты мой хороший. — Шептала я сквозь слезы. — Ты у меня будешь самым лучшим. У тебя уже есть два чудесных брата и ты будешь таким же. И никто нам с тобой не нужен будет. Правильно? Правильно, родной.
Я не понимала, зачем я сама себе задавала вопросы, хотя и так знала на них ответы — никто нам не нужен был.
Отработав весь день, заехав забрать в главную клинику подготовленные документы, я потом сразу отправилась домой.
Не включала основной свет, а только настольные лампы и подсветку по плинтусам. Передвигалась на кончиках пальцев. Наводила тёплый чай с земляникой и гладила себя по животу. Сегодня был только мой день. Сегодня было только то, что я делилась со своим малышом своей радостью.
Мальчик.
Наверное Мишей назову. Красиво же будет звучать— Михаил…
И сама себя останавливала, когда дело доходило до отчества.
Дура!
Взрослая дура, которая считала будто бы любовь у Адама нерушимая, необъятная, ни с чем не сравнимая, а оказалась гнилая.
Эту гнилую любовь я не пущу больше ни в свою семью, ни к своему ребёнку.
В начале девятого завибрировал мобильный.
Он звонил, звонил, звонил. Видимо хотел узнать про подробности встречи с его любовницей, а я подняв трубку, намеревалась сказать о том, что пусть не переживает, никто его не собирается держать, все равно застыла.
— Тина. — Бархатными нотами прозвучал его голос. — Ты дома?
Я молчала, только тяжёлое дыхание могло ему подсказать, что я все ещё на связи.
— Идём поужинать съездим просто так. Если хочешь, можем даже не в ресторан, а возьмём что-нибудь на вынос и на набережную поедем. Давай?
А я против воли на одних эмоциях прошептала:
— Мальчик. У меня будет мальчик.
Глава 34
Адам ничего не сказал. Мне вообще показалось, что он даже не знает, что в таких случаях можно произнести, нужно ли поддержать, нужно ли порадоваться. Поэтому я просто отключила вызов.
Рано утроми выехав на работу, я поняла, что меня отпустило, что вся эта ситуация, как бы она не разворачивалась, не имеет никакого
