Дотла 2. Красная королева - Анна Эйч
Оставляем машину и поднимаемся в гору, ближе к вершине нам приходится ползти, чтобы оставаться незамеченными. На Вике обтягивающий спортивный костюм тёмно-зелёного оттенка, подчёркивающий каждый изгиб её тела. И будь я проклят, если не смогу больше прикоснуться к ней никогда. Она обязана меня простить, иначе рискую сойти с ума или уйти в монастырь, потому что я не вижу смысла дальше существовать как мужчина без возможности любить и трахать её. Эта мысль пронзает меня острой безысходностью, вызывая физическую боль где-то в районе сердца.
– Стой, – тихо останавливаю её. – Дальше будет опасно.
По моим расчётам товар должны привезти примерно через двадцать минут. Пока у склада ни души, и мы погружаемся в тишину, оставаясь в засаде. Утренняя прохлада пробирается под одежду, но адреналин, пульсирующий в крови, не даёт почувствовать дискомфорт.
Вика просто смотрит на склад, не сводя глаз. Её волосы собраны в высокий хвост и заплетены в длинную косу. Она скучающе лежит на холодной траве, уложив подбородок на сложенные руки. Лицо ничего не выражает, будто для неё эта ситуация – обычное дело. Но я замечаю, как мелко подрагивают её пальцы, она пытается быть неприступной, защитить сое сердце под маской безразличия.
– Ты когда-нибудь сможешь меня простить? – тихо спрашиваю я, не в силах выносить её отчуждение.
– Зачем тебе моё прощение, Стас? – усмехается она, даже не удостоив меня взглядом.
– Разве это не очевидно?
– Чтобы трахнуть? – с горькой иронией бросает Вика, наконец поворачивая ко мне лицо. В её глазах мелькает боль, которую она тут же прячет за образом холодной и жестокой стервы. – Ты ведь именно это планируешь сделать, правда? Забрать у брата любимую игрушку? Доказать, что никто ничего не смеет у тебя отнимать?
– Это не так!
Внутри меня вспыхивает раздражение. Она слишком дорога мне, чтобы позволять ей думать подобное. Я люблю её не как трофей, а всем сердцем, всей своей проклятой душой.
– Именно так, – отрезает она и снова отводит взгляд. – Вы оба играете со мной как с призом. Это не любовь.
Я замолкаю, осознавая всю бессмысленность дальнейших оправданий. Она права: мы оба виноваты перед ней. Мы слишком увлеклись собственной игрой, не заметив, как сломали единственного по-настоящему важного человека в нашей жизни.
Меня раздражает, что, будучи такими разными с Дэном, мы всё равно умудрились влюбиться в одну девушку. Может быть, мы подсознательно искали в ней то тепло и ту нежность, которые когда-то заложила в нас мама? Говорят, мужчины всегда ищут женщин, похожих на матерей. Вот и результат – трагическая ирония судьбы.
Я вглядываюсь в горизонт и замечаю приближающийся к складу фургон.
– Едут! Пригнись ниже! – шепчу я, заставляя Вику прижаться лицом к земле. Сейчас нельзя рисковать: сначала эти люди должны убедиться, что территория чиста.
Из фургона выходят несколько мужчин. Оружия не видно, но сомнений нет: эти парни заряжены до зубов. Они расходятся по периметру склада для проверки местности. Через несколько минут на дороге появляется тёмный внедорожник, автомобиль плавно останавливается возле склада, и из него выходит никто иной, как мой чёртов брат.
– Представление начинается, – тихо говорю я Кузнечику, позволяя ей немного приподнять голову.
В моём голосе нет ни капли веселья или злорадства. Напротив, я подавлен и разочарован, честно говоря, был бы рад ошибиться в Дэне хоть раз.
Протягиваю Вике военный бинокль, чтобы она могла лучше рассмотреть происходящее.
– Люди Арула привезли товар. Но даже если сейчас сюда нагрянут оперативники, они ничего, кроме ящиков с алкоголем, не найдут. Конечно, это не способствует развитию здорового образа жизни общества, но за это не посадишь на двадцать лет, – поясняю я негромко, пока Вика молча наблюдает за тем, как Дэн что-то обсуждает с работником склада. Тем временем амбалы Арула быстро и чётко разгружают фургон.
– Они отгружают пять наименований: красные и белые вина, два вида коньяка и бренди. Всё абсолютно законно и прозрачно. Вот только марку Chateau de Luar ты не найдёшь ни в одном обычном магазине.
– Потому что это лимитированная коллекция? – спрашивает она задумчиво, но без всякой вопросительной интонации.
– Да. Её моментально разбирают после поступления на прилавки. И самое интересное: стоит она далеко не как элитный алкоголь – скорее, как обычное рядовое пойло.
Вика отрывается от бинокля и вопросительно смотрит на меня:
– Стас, я не понимаю… К чему вся эта лекция по логистике?
– К тому, что об этой марке почти никто не знает. Бутылки мгновенно выкупаются из магазинов дилерами Арула – именно так происходит передача наркотиков распространителям.
Она убирает бинокль и опускает глаза, её лицо становится сосредоточенным и напряжённым. Я выдерживаю паузу и продолжаю:
– В этих бутылках вовсе не бренди или коньяк. Там растворённый кокаин. Они выпаривают жидкость и получают чистый продукт, который затем фасуют и спокойно распространяют.
– А все денежные расчёты проходят в крипто валюте, поэтому практически невозможно отследить финансовый след… – тихо заканчивает за меня Вика.
– Да… – удивлённо подтверждаю я, поражённый её проницательностью.
На её лице нет удивления или шока – лишь горькое разочарование, словно она давно обо всём догадывалась и теперь получила окончательное подтверждение своих подозрений. Даже появление Дэна среди этих преступников не вызвало у неё ни малейшего удивления.
Холодок тревоги пробегает по моей спине:
– Нам пора уходить… – осторожно говорю я и мягко касаюсь её плеча. Под пальцами чувствую напряжение её тела и понимаю: ей больно не столько от предательства Дэна или моего участия во всём этом кошмаре. Больнее всего осознавать собственную слепоту и наивность по отношению к нам обоим.
Вика никак не реагирует – просто смотрит вниз, туда, где разгружают ящики с алкоголем, и молчит. Без бинокля невозможно разглядеть лиц, но ей это и не нужно: она уже увидела своего будущего мужа там, где его быть не должно. Он же успешный архитектор, а не грёбаный гангстер… Что ему понадобилось на этом складе? Ответ очевиден и болезненно прост.
Я бросаю осторожный взгляд на Кузнечика: её лицо побледнело, губы плотно сжаты в тонкую линию. Кажется, сейчас она изо всех сил пытается сохранить самообладание, удержаться от крика или слёз. Её хрупкая фигура выглядит потерянной на фоне бескрайнего неба, которое постепенно проясняется и нехотя пропускает нетерпеливые солнечные лучи к земле.
Наконец Вика словно приходит в себя, резко вздыхает и кивает мне,
