Грация королевы небес. Лимитированное издание дилогии - Ана Шерри

взглянула на своих соседей: мужчина проснулся от тряски, а жена снова его успокаивала. Скорее всего, физически он переживал то же самое, что и Адель: биение сердца в горле, прерывистое дыхание, концентрация на том, что ноги стоят устойчиво, а самолет неустойчив. Боже милостивый! Спасали только слова Марко, что это скоро закончится. Но казалось, что прошла вечность. Пальцы заболели от того, что так сильно сжимали подлокотники. На голову снова положили тонну гирь, кровь приливала к ногам, которые становились тяжелыми. Самолет набирал высоту.

– Куда еще выше, Марко? – выругалась Адель, откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза.

Резко все стихло, что привело ее в недоумение. Надо же! Самолет поднялся и вышел из этой омерзительной зоны.

– Браво пилотам, – обрадовалась Адель и, улыбнувшись, обратилась к соседям: – Все кончено.

Женщина кивнула с такой же улыбкой, и все устремили взгляд на мужчину. Он лишь закрыл глаза, возможно, снова провалился в сон.

– Никогда не привыкну к турбулентности, – улыбнулась женщина, – я совсем забыла представиться – Элеонор Смит. – Она протянула руку, боясь задеть мужа, который сидел посередине. – А это мой муж Стивен, в полете он предпочитает спать.

– Адель Леруа. – Девушка пожала морщинистую теплую руку, кожа на ней была тонкая. Вспомнились руки мамы – сухие, лишенные влаги.

– Теперь понятно, почему вы загрустили, когда услышали про Францию. Вы француженка?

Все так думали, но это ошибочное мнение.

– Нет, я родилась на Мальте. – Адель перевела взгляд на планшет, лежащий перед ней, давая понять, что не хочет продолжения разговора. Все, о чем угодно! Но только не о ее корнях и родителях. Иметь французскую фамилию – значит поставить на себе клеймо с печатью Франции.

– Прошу прощения, что лезу не в свое дело, – виновато улыбнулась Элеонор и откинулась на спинку кресла, – просто ваша фамилия говорит о французских корнях. Но эти корни могут виться не одну сотню лет. А Мальта, кстати, удивительная страна! Мы посетили ее в самом начале нашего путешествия, Ла Валетта прекрасна.

– Да. – Вот этот разговор Адель уже был по душе. Какая проницательная старушка. – Я родилась и живу в Ла Валетте. И где же вам больше понравилось: на Ла Валетте или в Катании?

– Ла Валетта – это лоск и изящество старины, вековая архитектура и рыцарский дух. Катания другая, она веселая и непредсказуемая, она простая, но очень душевная. Это разные города, их нельзя сравнивать. – Элеонор погрузилась в воспоминания об отпуске.

– Я мало была в Катании, – произнесла Адель, – несколько часов, свидание с этим городом как-то не сложилось. Но мне бы хотелось поближе подойти к вулкану Этна. Честно говоря, это единственное, что меня привлекает в Сицилии.

– Этна, да! Величественный вулкан, от него не знаешь, что ожидать. Он так близко находится к Катании, что если решит извергнуть порцию лавы, то город очень сильно пострадает. Жители это знают, но все верят, что в этом веке такого не случится. – Элеонор передвинулась ближе, чтобы ее никто не услышал. – На самом деле это неосмотрительно. Итальянцы безрассудные люди. Чтобы жить возле действующего вулкана, надо иметь крепкие нервы.

– Полностью согласна, – кивнула Адель, подумав о Марко, может, то, что он бросился в горящий салон спасать людей, тоже безрассудство? Скорее всего, это у итальянцев в крови.

Пока Адель беседовала с соседкой, время промчалось незаметно. Девушка почти забыла, что она летит на самолете. Если бы не отвратительный звук двигателей и не вопрос Эвы, то можно было подумать, что она дома.

– Адель, у тебя все в порядке? Воды еще принести? Мы скоро будем снижаться.

– Спасибо большое, ничего не надо. – Было приятно знать, что про нее не забыли. Обменявшись милыми улыбками, стюардесса ушла.

– К тебе особое внимание, – подметила Элеонор, – или здесь так относятся ко всем, кто летит в первый раз?

После слов «первый раз» Адель ощутила странную пустоту. Все! Они скоро сядут, и уже никогда нельзя будет сказать, что она никогда не летала. Стало неуютно. Такое ощущение, что ее лишили чего-то важного, того, с чем она жила всю жизнь. Она буквально потеряла девственность. А виноват в этом Марко.

Это было ужасное сравнение, но зато самое правдивое.

– Не думаю, что они волнуются за каждого пассажира, который летит впервые. Просто мне повезло. Или, напротив, – дальше девушка уже шептала, – не повезло.

Теперь тело будто подпрыгнуло и растворилось в воздухе. Потеряло вес на долю секунды, душа отделилась от него и тут же вернулась. Самолет гудел уже по-другому, сильнее, опять начало закладывать уши. Мистер Смит вздрогнул во сне и тут же проснулся, видимо, ощущая эти изменения.

– Сеньоры и сеньориты, говорит капитан. Мы приступили к снижению и через несколько минут наш самолет совершит посадку в аэропорту самого красивейшего города мира – Рима. Погода нас встречает солнечная, плюс двадцать пять градусов. Желаю вам прекрасных проведенных часов в столице Италии и незабываемых впечатлений.

Такой почтительный капитан. Но именно сейчас его слова не впечатлили, Адель их плохо слышала, все ее мысли были заняты тем, что она ощущала. А что она ощущала? Ничего хорошего! Даже возникло желание достать бумажный пакет и держать его наготове, потому что мистер Смит именно так и сделал.

– Хуже посадки только воздушные ямы.

Адель перевела на него удивленный взгляд:

– Взлетать не страшнее?

– Все страшно, – пробубнил он и обернулся к жене: – Дорогая, закрой шторку, при виде того, как самолет тонет в облаках, мне становится совсем плохо.

– Ты же знаешь, что опускать шторки во время посадки нельзя. – Элеонор говорила ласково, наглаживая руку мужа, пытаясь успокоить. – Не смотри в окно.

Когда ты слышишь, что куда-то смотреть нельзя, то взгляд сам ищет это место – таков закон. Адель автоматически посмотрела в окно, наблюдая в нем кусочки тумана. Это и есть облака? Неужели они такие плотные? Неужели в них можно нырнуть и вынырнуть?

– Когда самолет погружается в тучи, то его начинает трясти, поэтому я ненавижу тучи, – произнес мистер Смит, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Надо было сделать так же. Скорее всего, он знает какой-то секрет, как не ощущать турбулентность. А она уже была менее ощутима – мелкая дрожь охватила весь самолет, которую можно было сравнить лишь с легким колыханием воды. А может, давление на голову стало таким сильным, что тремор самолета ушел на второй план? Или просто турбулентность была небольшой.

Сильно закладывало уши, это тоже отвлекало от остальных ощущений. Надо было закрыть глаза, как мистер Смит, но идущая по проходу стюардесса привлекла внимание. В общем, Адель поняла, что готова отвлекаться