Фиктивная жена для бывшего - Анастасия Градцева
– Мы с ней не особо знакомы, но да, давай поедем. К тому же, если ничего не получится, то я хотя бы буду с ним…
Я замолкаю, не договорив, а Дамир хмурится, как будто понимает, что я имею в виду.
Если не успеет врач, если не удастся операция, то я хотела бы быть рядом с Лёшей. Чтобы попрощаться.
Но сейчас не надо об этом думать. Сейчас надо думать только о том, что надежда есть.
– Оденься, – командует Дамир. – И поедем.
– Да. Да, конечно.
Я натягиваю на себя первые попавшиеся вещи, Дамир тоже очень быстро накидывает на себя рубашку и пиджак, и мы выходим. В больнице нас встречают у служебного входа, заставляют надеть бахилы, шапочки, медицинские халаты и провожают в отделение. Там, в коридоре, я вижу маму Лёши, скорчившуюся на стуле. У неё растерянное, застывшее лицо.
– Принесу тебе кофе, – говорит Дамир, заметив мой взгляд. – Иди к ней, если хочешь.
– Спасибо. – Я неловко касаюсь пальцами его руки, пытаясь передать, как сильно я ему благодарна. Неважно, что раньше было между нами, неважно, как сильно я его ненавидела. Главное – то, что Дамир делает сейчас.
Я подхожу к маме Лёши и сажусь рядом. Она вздрагивает и поворачивается ко мне.
– Я Лера, – негромко сообщаю я. – Вы мне звонили. Здравствуйте.
– Лера… – бессмысленно проговаривает она и тоскливо смотрит на меня красными заплаканными глазами. – Я ничего не понимаю. Все вдруг забегали, потом Лешу куда-то перевели, но молчат. Сказали же, что он всё, без шансов. Или не всё? Господи, я уже просто не могу. У меня никаких сил не осталось.
Я не выдерживаю и обнимаю её.
Я никогда не испытывала к этой женщине тёплых чувств, как минимум потому, что у неё всю жизнь был муж, она воспитывала сына в законном браке, и у неё было то, чего не было у моей мамы. И мне всегда казалось, хоть это и глупо, что именно она отняла у меня отца.
Но сейчас это всё растворяется перед лицом настоящего горя. Я абсолютно искренне пытаюсь разделить с ней и эту боль, и надежду, которую нам обеим подарил Дамир.
– Есть шанс, – тихо говорю я, поглаживая её по трясущейся спине. – Лёшу сейчас подключат к аппарату, который заменит функции печени. И они попробуют сделать операцию – или местные врачи по видеосвязи со специалистом из Германии, или он сам прилетит сюда. Частным самолётом.
Мама Лёши отстраняется от меня, её глаза блестят от слёз и страха.
– Это, наверное, очень дорого, – шепчет она.
– Да. Но есть один человек, который готов всё это оплатить.
– Тот, с которым ты пришла?
– Да.
Мама Лёши недоверчиво хмурится, потом бросает на меня тревожный взгляд.
– Я не понимаю… не понимаю, зачем этот человек, кто бы он ни был, даёт на это деньги. Про тебя понимаю. Ты, наверное, Лешина девушка, да? Я так и думала. Ты слишком часто к нему ходила, и он всегда так мялся, когда я про тебя спрашивала. Но этот человек— кто он такой? Зачем он хочет вылечить моего сына?
– Он… – эхом повторяю я. – Он это делает ради меня. Вы правы, я люблю Лешу, но я не его девушка. И не планирую ей быть.
– Тогда зачем? – почти истерично вскрикивает она. – Ты что-то хочешь получить за это?
– Успокойтесь, пожалуйста. Я ничего не хочу получить. Просто Лёша… – Я уже не могу об этом молчать. Может быть, если бы я была в лучшем состоянии, смогла бы что-то придумать, но сейчас меня хватает только на правду. – Леша – мой брат. По отцу.
Она поражённо смотрит на меня.
– Подожди. То есть ты…
– Я не хотела вам об этом говорить, но раз вы так хотите знать ответ, то да. Отец Лёши – мой отец тоже. Моя мама была его студенткой. Забеременела от него и уехала. Я родилась в другом городе, и про отца узнала только перед смертью мамы. Оказалось, что его уже нет в живых. Но я нашла Лёшу. Это, может, покажется вам странным, но он – мой единственный родственник. Я его очень люблю. И, так же как и вы, не хочу, чтобы он умер. Он слишком хороший. Ему надо жить.
Его мама молчит.
– Вы мне не верите, да? – вздыхаю я. – Ну и не надо. Вы спросили – я ответила. Сейчас давайте просто молиться, чтобы всё получилось с операцией. Главное, чтобы Лёша выжил. А кто я ему – это не так важно.
– Я видела мужа с одной девушкой, – медленно говорит она. – Лица не помню, но она тоже была темненькая, как ты. Наверное, твоя мать. Я тогда побоялась скандалить, промолчала, все думала, не бросит же он меня беременную. С другой стороны, а что я хотела? Он профессор был, красивый, вокруг него студенточки, как мухи, кружили. Но как Лёшка родился, все прекратилось: муж на сторону больше не ходил. Ну или просто я не знала.
Мне больно про это слышать. Больно за маму, которая оказалась незначительной интрижкой в жизни женатого человека.
– В любом случае, его уже нет, – глухо говорю я.
– Нет, – тихо соглашается она.
И дальше мы молчим.
Потом появляется Дамир с двумя стаканами кофе: один протягивает мне, другой – Лешиной маме. Она с благодарным вздохом принимает его, но не пьёт – просто греет ладони об стаканчик.
– Немецкий врач прилетит, – говорит Дамир нам обеим. – Оборудование для операции тоже будет.
– Всю жизнь за вас Бога буду молить, – шепчет Лешина мама.
– Я не Бог, – отстраненно сообщает Дамир. – Я не могу вам обещать, что всё закончится хорошо.
– Неважно. Всё равно.
Дальше время сливается в череду часов бесконечного ожидания. Нас переводят в какую-то комнату отдыха, где хотя бы не твёрдые больничные стулья, а нормальные диваны. Старые и вытертые, но на них всё равно удобнее сидеть, чем в коридоре.
Дамир предлагает заказать еду, но мы с Лешиной мамой синхронно качаем головами. Есть сейчас совсем не хочется.
Мы живём от новости до новости. Вот сказали, что Лёшу подключили к аппарату. Вот сообщили, что готовят операционную. Вот передали, что немецкий профессор уже прилетел и сразу пошёл оперировать.
На часах уже пять вечера, когда в комнату, где мы сидим, заходит уставший врач.
– Удаление тромба прошло успешно. Состояние вашего сына стабилизировано, надеемся на лучшее.
– Господи… – выдыхает Лёшина мама и заливается слезами.
Я плачу вместе с ней, сжимая руку сидящего рядом Дамира.
– К нему нельзя? – спрашивает Дамир, и
