Измена. Игра в чувства (СИ) - Эдельвейс Анна

Нет, не думаю, чтоб моя дочка без спросу вышла за калитку, да и мы здесь всего пару дней. Ни с кем из деток Маша не знакомилась, значит забежать, заигравшись в гости она не могла.

На меня снова и снова нападала лютая паника, я опять переставала соображать от тревоги и ужаса, обезумевшими глазами смотрела вокруг, в темноту. Снова рысью, буквально ощупывая каждый куст руками, выкрикивая имя дочери пробежала вокруг забора. Выскочила за калитку.

По левой стороне улица из домов, впереди косогор, крутой спуск к мелкой речушке, деревянный мостик и редкий лесок. Непроходимый, скорее даже не лес, а чаща из бурелома плюс поросль из орешника и кустов.

Бестолково бежала по косогору, орала так, что высовывались из за забора соседи, спрашивали что и как. Я рыдала, кричала, от меня ничего нельзя было добиться. Узнав, что потерялся ребёнок, кто то звонил в полицию, остальные уже повытаскивали фонари, рванули вдоль дороги, кто то побежал к лесу. Со всех сторон бежали люди, раздавались крики: “Маша, Маша!”

Меня как током ударило, когда сзади Ольга схватила меня за плечо:

— Элька, мы всем кинотеатром прибежали. Говори, где ещё не смотрела?

— Олечка, — меня трясло, буквально зуб на зуб не попадал — Олечка, а может её тот мужик, что на оладьи приходил, украл Машу? Обиделся, что вы над ним посмеялись и украл. В подвал или или в погреб спрятал…

Последние слова я говорила в пустоту. Молодёжь уже разделилась на группы, кто то даже пошёл в сторону просёлочной дороги, кто то рванул к нашему соседу.

Время шло, моей Маши не было. Нигде.

Я стояла посреди темени, ничего не слышала, не понимала. Я ослепла, оглохла, просто сошла с ума от горя.

Я уже который раз обежала двор, споткнулась о Полкана. Зараза, чего он не в будке, снова и снова нарезала круги. Даже сбегала в дом, заглянула под кровать.

Моего ребёнка нигде не было.

Посмотрела на телефон, пальцы дрогнули. Может быть Иван приехал и забрал её?

Честно, от предположения я вздрогнула. Неужели у него хватило подлости выкрасть Машеньку, чтоб проучить меня?

Набрала его номер. Он долго не брал трубку. Почему медлит…

Наконец сонный голос:

— Элеонора?

— Маша с тобой?

— Что? Где ребёнок, Элеонора, где Маша?

— Я не знаю. Её нигде нет.

Говорили потом, я упала в обморок. Не знаю, не помню. Очнулась на лавке под забором, на меня брызгали водой. Кто то положил таблетку под язык, что то ужасно вонючее, больничное. Корвалол, кажется. Я лихорадочно соображала где может быть Маша. Просчитывала варианты. Вспоминала все темы, на которые мы с ней говорили.

Вспомнила, как обидела её, наорала, когда скандалила с Иваном. Первый наш скандал при дочери обернулся вот таким горем. В пылу ссоры со своим козлиной я рявкнула на родного ребёнка! Почему я не сдохла в тот момент, не откусила себе язык?

Ни одной зацепки или рациональной мысли не было. То и дело появлялись люди, шушукались, проверяли и перепроверяли углы, заборы, колодцы. Бедного соседа чуть не четвертовали, перевернув у него всё вверх дном.

Приехал Иван. Подлетел ко мне, обнял, сжал мой затылок, утонув пятернёй в моих волосах:

— Найдём мы Машу. Сейчас кинологи приедут с собакой, бригада спецов уже выехала, с минуты на минуту будут здесь. Успокойся, родная, я рядом. Всё будет хорошо. — он крепко держал меня, наверное, если бы не Иван в тот момент, я бы уже умерла по-настоящему. Муж отстранился, чуть тряхнул меня за плечи, внимательно заглянул в глаза:

— Всё, беги в комнату, принеси Машины вещи для розыскной собаки…

Я стояла как деревянная, смотрела в его лицо, изменившееся в одну минуту. Заломы под скулами, тёмные провалы под глазами, жёсткая линия губ — он был рядом. Что Иван сказал? А, принести Машину одежду. Я смотрела, как Иван пошёл к машине, вручил кому то ключи от джипа, отправил проверять ближайшую посадку с включёнными фарами. Сам говорил по телефону.

Я очнулась, вокруг меня стоял тревожный шум далёких перекриков людей, то и дело откуда-то доносились крики: Маша, Маша!

Я сорвалась, дура, чего стою — помчалась к нам на чердак перепрыгивая через две ступеньки. “Одежду. Надо найти одежду” отстукивало в голове. Залетела в нашу комнатушку, глаза ползали по всем углам, у меня пересохло во рту, всю трясло.

Осматривалась, лихорадочно прижимала к носу машенькины вещи, от какой лучше пахнет? Вдыхала запах своей малышки, разум заходился от горя. Доченька моя, где ты. Подумала, наверное, пижамка подойдёт лучше всего. Тут глаза упали на её тёплую кофточку. Я грохнулась на колени, перестала дышать, уткнувшись лицом в вязанную мягкую тряпку. На улице прохладно, ночь, а Маша с коротким рукавчиком.

Подняла глаза к чёрному потолку. Что будет, если я не найду дочь… А если найду, но не живой?

Снова в два прыжка скатилась с лестницы. Увидела спину мужа, Иван, широко расставив ноги смотрел в небо.

Я хотела позвать его и вдруг увидела … Машу.

Я замерла. Пропали все звуки, я просто потеряв дар речи смотрела на дочку. Она шла ко мне зевая и протирая кулачками глаза.

— Маша! — я закричала так, будто от моего крика зависела её жизнь, как будто своим голосом я должна была распугать всю темноту, сгустившуюся над посёлком, будто я должна была разбудить вселенную и проложить от Маши мост к себе, чтоб мой ребёнок не исчез от меня как видение…

Дочка со всех ног бросилась ко мне, обнял за колено. Я присела перед ней, еле прошептала:

— Где ты была?

— Я спала у Полкана с домике. Вы с папой кричали друг на друга, я испугалась, что я плохая, вы же из за меня кричали. Спряталась там и спала.

Я прижимала мою кровиночку к себе. Нюхала, целовала, слушала собственным сердцем как стучит её маленькое сердечко. Вот он, моя кровиночка, живая, здоровая. Моя.

Потом Иван держал её на руках, она улеглась головушкой на его здоровенное плечо, протянула мне ручонку. Я трогала её пальчики, целовала, не понимая, как бы я прожила ещё миг без неё. Иван звонил, давал отбой, тётушка объясняла всем что да как. Отовсюду слышались радостные возгласы, жали руку Ивану, женщины плакали. Ольга рыдала громче всех. Тётушка отдала Полкану на радостях замороженную курицу.

Иван повернулся ко мне:

— Собирайся. Минуты тут не останетесь без меня.

Глава 21

Привезла Машу из садика, мы вернулись домой уже пару дней как.

Смотрела, как моё дитё выползает из машины, аккуратно держа в ручонках пластилиновую поделку для папы. Для папы! Иван уехал всего на два дня, а я видела, что Маша скучает. Честно говоря, не представляла, что у них такая сильная связь.

А вот наша связь с мужем снова повисла на волоске. Возвращаясь из Прилучино в ту проклятую ночь, я сидела рядом с мужем, Маша спала сзади в своём кресле, а в коробке ехало усатое пушистое чудище котёнок Пушистик. Казалось, пережитый ужас должен был наконец помирить нас с мужем, ну, по крайней мере сгладить углы, заполировать остроту раздора.

Поначалу именно так и было. Иван говорил, что чувствовал, когда искал Машу, я просто слушала, вяло соображая. И тут стала выхватывать его слова о той, о белобрысой.

— Элеонора, я разбираюсь с этим делом. Причём, если поначалу я не особо морочился, понимая, что та девушка хотела лёгких денег, или хрен знает чего она хотела. Дело в том, что передо мной она оказалась ровно в ту минуту, как пришла ты. Можно сказать, вы появились одновременно. Ты права, да, я держал её за щиколотку. Просто потому, что собирался сбросить, стащить её со стола. Просто соображал как это сделать, чтоб она не покалечилась. А тут ты.

— Лучше бы ты ей шею сломал… — странно, мне сейчас было не то, чтоб всё равно, а я как будто бы поняла, что уже ничего не исправить. Так и сказала:

— Впрочем, какая теперь разница. Эта тварь уже разрушила нас..

— Но дело не в этом сейчас, Элеонора.

Он замолчал, я разлепила губы:

— Для меня в этом. И кстати, картина помадой на зеркале в туалете когда появилась? Однозначно, до того, как она исполнила балет на столе.