Убит тобой (СИ) - Семакова Татьяна
– Кто оформлял? – строго спрашивает Мирон.
– Денис, он дежурил… Я не знаю его фамилии, мы тут по именам… – совсем сникает Евгения. – Но это точно недоразумение… мы же тоже не роботы, случается, ошибаемся…
– Конечно. Что ж, – заключает Мирон. – Благодарю. Вы очень помогли.
Мирон выходит из отеля первым, через несколько минут мы встречаемся с ним у машины Тихона. Я залезаю на переднее пассажирское место и подхватываю сладко спящего кота, освобождая место Тихону, Мирон пристраивается на заднее сиденье, по центру. Замечает кота и удивляется:
– Однако! Анфиска, твой, что ли?
– Временно, – отвечаю я скупо.
«У меня со всем так», – думаю я вскользь и кошусь на Тихона.
– Вадим прислал адрес, – сообщает Тихон. – Нужно доехать посмотреть, время самое подходящее. На счет Кристины даже не удивлен.
– Вообще не факт, что она принимала участие. Ее данными вполне могли воспользоваться. Или заставить ее снять нужный номер, раз уж она является причиной проблемы, – рассуждает Мирон. – Заставили бы и самой украсть флешку, но слишком велика вероятность, что ты ее просто придушишь, если случайно проснешься.
– В то время как любая другая девушка могла бы оправдаться и выйти без тяжких телесных. Согласен.
– Почему нельзя с ней побеседовать и выяснить? – спрашиваю я.
– А смысл? – отвечает вопросом на вопрос Мирон. – И так понятно, что все из-за нее. Как и то, что из номера в конечном итоге выходила не она. Это ни на шаг не приближает нас к цели.
– Не скажите, – пытаюсь я развить мысль, но Тихон меня перебивает:
– Мирон прав. Впустую потраченное время.
– Что еще для тебя впустую потраченное время? – язвлю я, обидевшись, что меня так грубо заткнули.
– Только разговор с бывшей, – спокойно и без драмы отвечает Тихон. Разворачивается к Мирону. – Двигай за нами, адрес скину. – Когда Мирон выходит, говорит с полуулыбкой: – Не злись. Мы не добьемся от нее ничего. А пытать беременную я не смогу. Ребенок не виноват, что у него такая мать. Ко всему прочему, я понятия не имею, где ее искать. Могу только предположить, что где-то рядом с политиком, а значит, это втройне опасно. Пока он не в курсе всей возни, а я убежден, что это именно так, – делает он акцент, – повторяет тест на отцовство, планирует роспись и готовит речь для суда, у меня есть в запасе немного времени.
– Так – понятно, – бурчу я себе под нос, поглаживая кота.
Тихон плавно покидает парковочное место, попутно отправляя сообщение брату.
– Поговорим о Вегасе? – спрашивает он, отложив телефон.
– Не стоит, – откровенно пугаюсь я.
– Как скажешь, – принимает Тихон.
Разворачивается задним ходом, включает переднюю передачу и срывается с места.
По дороге я клюю носом и отчаянно борюсь со сном. В таком режиме я не жила никогда, отдых урывками дается мне с каждым днем сложнее. Хочется растянуться звездой на кровати, расслабить каждую мышцу и проспать хотя бы часов пять, а вместо этого приходится держать норовящую упасть голову.
Чуть только машина останавливается, я приподнимаю очки и тру глаза.
– Думаешь, нам откроют? – бормочу я сонно, рассматривая двор жилого дома, насколько позволяют уличные фонари и свет фар.
– Думаю, нет, – отвечает Тихон мрачно. – При любом раскладе.
– И как мы тогда?
– Ты – никак. С Мироном будем думать. Выходи, не хочу оставлять тебя тут одну.
Я послушно киваю и выбираюсь на улицу с Василием на руках раньше, чем Тихон успевает обойти машину. Перекладываю кота на сиденье, захлопываю дверь и спрашиваю:
– Какой у нее номер квартиры?
– Сорок вторая, – отвечает мне Тихон.
Я иду ко второму подъезду девятиэтажного дома. Встаю у двери. Смотрю на табличку, делю количество квартир на количество этажей, прикидываю нужный этаж и сторону, на которую выходят окна.
– Второй, – говорю я вслух результат нехитрых подсчетов. – Все окна с обратной стороны. Посмотрим?
– Конечно, – отвечает мне Тихон. – Пойдем.
К этому моменту к нам присоединяется Мирон, мы быстро обходим дом и видим два входа в какие-то частные организации, расположившиеся на первом этаже. И козырек над первым же крайне удачно оказывается под нужными окнами.
– Подсади, – просит брата Мирон.
Тихон сцепляет в замок пальцы, Мирон встает на них одной ногой, и Тихон выталкивает его вверх. Мирон упирается ладонями в край, задирает одну ногу и быстро взбирается на козырек. Осторожно пробирается к окну, включает на телефоне фонарик и заглядывает внутрь. Через минуту спрыгивает. И его мученическое выражение лица отвечает на все вопросы.
– Я не эксперт, но думаю, она там с того же дня, – говорит Мирон, поморщившись. – Еще несколько дней и соседи вызовут полицию.
– Как? – хмуро уточняет Тихон.
– Пуля в голову. Посмотришь?
– Да, давай.
Теперь Мирон подсаживает Тихона. Он внимательно разглядывает комнату и через пару минут спрыгивает на землю.
– Ну что? – спрашивает Мирон у брата.
– Напрягает, что она в домашнем, – задумчиво отвечает Тихон. – И в спальне. Выглядит как вероятность, что со мной это никак не связано.
– Немного странно, да, – соглашается Мирон. – По логике, тот, кто снял ее, должен был прикончить сразу после передачи флешки. Но они также могли поехать к ней отпраздновать. И тогда все складывается.
– А ей это нахрена? Баба красивая даже с дырой в пустой голове. А этот, судя по описанию Вадима, выглядел непрезентабельно. Сделали дело и разбежались.
– Он мог показать ей свое истинное лицо вне стен отеля. Подкатить, напроситься в гости, чтобы убить без свидетелей.
– Днем в воскресенье – это без свидетелей? – с сомнением уточняю я, и оба брата переводят на меня взгляды.
– Именно, – поддерживает меня Тихон, а Мирон сгибает руки в локтях, раскрывая ладони.
– Зерно истины есть, – говорит Мирон. – Но днем в закрытой квартире, в воскресенье, в разгар дачного сезона и, скажем, в тех же условиях на улице… в общем, я бы не исключал. Как и вариант, что убил кто-то другой. И даже по другому поводу. Работа у нее и без того опасная, а учитывая безотказность в авантюрах – подавно.
– Давай к выводам, – морщится Тихон. – Башка не варит уже.
– А выводы безрадостные, – подводит итог Мирон. – Нужно вводить в курс дела Сан Саныча касаемо двери между номерами и добывать записи с камер. Смотреть, кто по факту снял номер, искать рожу носатого. Если, конечно, нет других идей. – Мирон по очереди смотрит то на брата, то на меня, потом вздыхает. Подает Тихону руку. – Заеду в морг, немного посплю и на работу.
Мирон выходит из-под света фонаря и словно растворяется в темноте. Был человек и больше нет. Будто фантом. От этого почему-то становится не по себе, и я интуитивно делаю полшага в сторону Тихона, обняв себя за плечи.
– Озябла? – спрашивает Тихон и, не дожидаясь ответа, стягивает с себя толстовку. Накрывает меня ей и опускает ладонь на лопатки, мягко подталкивая вперед.
А я топаю, от усталости едва перебирая ногами и бесконечно спотыкаясь, и размышляю. Где грань между галантностью мужчины и отеческой заботой? Его жест – это проявление симпатии мужчины к женщине или рефлекс?
Так ничего и не решив, засыпаю, едва выезжаем на шоссе. Конечно, было бы как минимум вежливо развлечь водителя разговором и не дать ему задремать за рулем, но теплый, уютный и урчащий в унисон двигателю Васька на моих коленях не оставляет мне ни шанса.
К дому подъезжаем, когда небо уже начинает сереть.
– Занимай спальню, – негромко говорит Тихон.
Он оставляет в комнате мою сумку, берет с кровати одну подушку и с ней идет к дивану. Я поначалу с облегчением выдыхаю, переодеваюсь в пижаму из майки и шорт, устраиваюсь с котом в обнимку. Но когда Василий оставляет меня, Тихон перестает ворочаться, а дом погружается в тишину, сонливость как ветром уносит.
Я слышу шорохи.
Сначала думаю, показалось. Кот где-то лазает, осваивая новые территории. Но спустя минут десять становится совершенно ясно. Это не кот. Это мыши. Моя главная фобия еще с детства.
