Большая месть маленькой женщины - Елена Рай
— Лузер, — шепчет Гектор, прикрыв глаза.
Я же жена Смирнова? Жена. Официальная и единственная, если верить документации.
Его перевели в общую палату. Даже разрешили родственникам прийти к нему, чтобы лично удостовериться в его здравии.
Что же касается мужчин, что засели в моём доме… Разогнала всех.
Кого-то в травмпункт, потому что один медведь знатно его приложил – а я не рентген.
Кого-то на три буквы – если их соединить, то получится неприличное слово.
Кого-то с добрым пожеланием – например, не увидеться вовсе.
В общий чат всё-таки пожаловалась на охранника. Заслуженно. Мой дом – не бордель. Мужчин я не принимаю без звонка.
— Смирнова Гелена, — приторно-сладко улыбаюсь медсестричке, — жена.
— Ой, — густо краснеет она, — неожиданно как-то.
— Редко жёны приходят проведать своих мужей? — усмехаюсь. — Сволочи долго живут, чтобы у других кровь сосать.
— Вы про мужа?..
— Я про сволочей, — проверяю телефон на входящие. — Где?..
— В 69-ой.
— Символично, — не сдерживаю ироничного смешка. — У него есть процедуры: клизма, кровопускание, промывание желудка?..
— Н-нет, — заикаясь, — восполняем минеральными растворами.
Шаг за шагом я всё ближе к заветной двери.
Смирнов многое у меня забрал и присядет надолго. Не на шезлонг, а на…
— И куда ты собрался, Аркаша?! — занимаю весь проход, наблюдая за ним. Отстёгивается от капельницы паразит такой. Его никакой яд не возьмёт. Внутривенно показана только святая вода.
— Геля?.. Ты?..
— Я, я, — подаю ему очки, — рассмотри меня хорошенько, Аркаша. Видишь ты меня в последний раз, если мне очень повезёт. Запомнишь, как выглядит настоящая женщина, а не твои тощие подделки.
Телеграм канал ЗДЕСЬ (общение с автором, срочные новости, выход новинок, визуал).
Глава 18
Глава 18
— Я не сяду в тюрьму, Гель, — прикрывает болезненно глаза, — я там умру.
— Поэтому хотел меня посадить туда, чтобы я тебя не придушила раньше времени?
— Хотел, чтобы они до тебя не добрались. Ты была бы под присмотром, — как бы с сочувствием произносит он слова заботы.
«Как бы» не равносильно правде.
Этот червяк не в курсе того, что ко мне приходили Степан, прости Господи, и Мирон Тимофеевич. Не знает ничего из того, что мне пришлось пережить в тесной мужской компании.
— А мы вот повстречались, Аркаш, — присаживаюсь на стульчик, что стоит в углу, — пламенные приветы, конечно, не передавали.
— Что?!
— Ах, скотина, — шиплю ядовитой змеёй, как перед броском, — столько крови у меня попил, чтобы ещё в ямку сырую закинуть. Шесть лет не трахал как следует, чтобы как следует трахнуть мой мозг напоследок. Что я тебе сделала такое, чтобы мне изменять на стороне?
— Гель… Я… — его реплика начинается как из дешёвого бульварного романа, то есть с клише, — хотел как лучше.
— Ты хотел как лучше. Твоя секретарша брала в рот глубже, надеясь получить хорошую премию. Мне же ты уготовил роль за решёткой, чтобы не заслоняла своей жирной задницей ласковое солнышко на берегу морюшка или океана, — хлопаю в ладоши, уж точно не от радости. — Кому лучше в итоге?.. Все лакомые плюшки тебе.
Жмёт красную кнопку вызова медицинского персонала.
Догадался Эйнштейн, что я знаю, куда больше, чем ему до этого думалось.
— Присядешь ты, Аркаша, на… — замолкаю, потому что нельзя говорить о том, что надо бы сказать вслух, не нарушив законы Российской Федерации (мы догадливые). — Мужчиной ты точно будешь лишь номинально. Советую не расслаблять булок. И… передачек от меня не жди, Смирнов.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты лишил меня капитала. Уничтожил-то, что строил мой отец. Украл у меня шесть лет жизни ради своих низменных интересов, — перечисляю очевидные факты, — пожалей свою маму, Аркаш. Она не виновата. Мать всегда свято верит даже в своего ублюдочного сына, не признавая очевидных фактов!
— Геля! — рявкает на меня это ничтожество.
— Если твоя вина будет доказана, что ты был виновником гибели… — часто моргаю, прогоняя непрошенные слёзы по прошлому, — я лично плюну тебе в лицо на суде и дам подтереться свидетельством о разводе. Нужно же ещё доказать о фиктивных отношениях с твоей стороны. Заплачу последними трусами, чтобы нанять хороших адвокатов.
Задавила аргументами, чтобы сидел и не рыпался.
— Больше ты ни о чём не знаешь? — с какой-то надеждой во взгляде спрашивает он у меня.
— Что-то конкретное, Аркадий? Или ты думаешь, что этого не достаточно для обвинений?
Сама же понимаю о «чём» это он интересуется.
Тайные счета моего отца его волнуют больше всего.
— Да, так… — уклончиво.
— Сиди на жопке ровно, Смирнов, — поднимаюсь на ноги, — а в отсутствие полицейских за тобой присмотрят.
— К-кто?
— Признайся мне сразу, — сужаю глаза. — Ты нигде антифриз не припрятал?.. Потому что с этим человеком можно и в петлю от его странных поступков.
— Где же эта дура?! ГДЕ?!
Эта дура, то есть медицинская сестра, что сейчас глупо хихикает над словами Степана, наплевала на свои обязанности.
Смотрю на них и Гектора вспоминаю. Суток не пролежал в больнице со своим сотрясением. Сорвался на работу, чтобы разглядывать, что у девушек между ног. Там и разглядывать-то нечего. Узенькая полосочка белья не даёт и намёка на фантазию.
Вообще я нормально отношусь к женскому стриптизу. Красиво, если без яда выражать свои эмоции от увиденного.
Смогла бы я так спокойно «выражать» свои эмоции о женской пластике, когда мой благоверный закапает слюнями пол и трясущимися руками будет пихать ей в трусы чаевые?.. Не знаю, не знаю.
— Выздоравливай, болезный, — посылаю ему обворожительную улыбку, — а я пошла его подрывать всеми возможными способами.
Коротко кивнув Степану, удаляюсь.
Этого здоровяка я не простила. Точнее не простила до конца. Он разбил папину кружку. Одну хоть оставил в целостности, медвежатник глухой.
В «Дикой кошечке» многолюдно. Общую массу, естественно, составляю мужчины и Я.
—
