Клетка бесприютности - Саша Мельцер
К черту неотложную помощь и ЭКГ – я решил, что в два часа обязательно буду стоять у калитки лицея. Я не мог разобрать, чем так манила Лу – если вообще манила, – но в мыслях плотно засели красивые почти прозрачные глаза и клыкастая улыбка. Хотелось просто ее еще раз увидеть, опять заметить пятна синей краски на пальцах, улыбнуться и утонуть в ответной улыбке. Я не верил в любовь с первого взгляда, но во взаимное притяжение не верит только дурак.
***
В солнечных переливающихся на металлическом заборе лучах и приятном – что редкость! – ожидании, я топтался у ворот и томительно поглядывал на часы. Без десяти два, по моим подсчетам Лу должна была выйти минут через двадцать с погрешностью на то, чтобы забрать плащ из гардероба. Ученики валили из дверей гурьбой, едва не топча друг друга, с гвалтом неслись к калитке и у выхода жарко прощались до следующего школьного дня. Охранник поглядывал на меня недоверчиво, уже небось забыл о двух студентах-медиках, несколько дней назад читавших лекции и сидевших на бордюре у калитки.
– Привет! – она вышла даже раньше, чем я планировал, и поэтому от неожиданности я несколько раз быстро моргнул и сделал шаг назад.
– Привет… – я растерянно оглядел ее всю. – Ты рановато. Думал, задержишься.
– Быстро написала самостоятельную, – Лу отмахнулась. – Не вижу смысла там сидеть так долго. Все равно по вечерам сплошные репетиторы.
– ЕГЭ – это важно…
– Даже восемнадцатилетие толком отметить не удалось. Все готовятся и страшно нервничают.
Солнечные лучи теперь играли не на металлическом заборе, а на ее светлых волосах, спадавших почти до линии талии. Она подколола их крабиками по двум сторонам от лица, а небрежные, чуть волнистые локоны аккуратно лежали по плечам.
– Ты чего завис? – Лу забавно помахала ладошкой перед моим лицом. – Прогуляемся?
– Прогуляемся, – согласился я, но галантно подставить локоть, чтобы Лу за него зацепилась, так и не решился. Сунул руки в карманы, пряча обгрызенные на больших пальцах ногти, переступил с ноги на ногу будто замерз и кивком указал на переулок. – Через него быстрее выйдем в центр.
Лу молча двинулась первой. На ее плечах висел небольшой кожаный рюкзак, куда вряд ли помещались все нужные для учебы книжки, но зато на собачке от молнии висел причудливый брелок в виде мягкого медведя. Полуботинки на ногах были такими чистыми, в отличие от моих грязных кроссовок, словно мы ходили по улицам разной Москвы. Лу – по чистым живописным проспектам разноцветного города; по Красной площади; мимо Центрального детского магазина и по Никольской. Я – по переулкам с открытыми люками; по дворам с разбитым асфальтом и истоптанными газонами с пожухлой старой листвой; по узким улицам между серыми панельками и тесно припаркованными друг к другу машинами.
«Постирать кроссовки, – отметил я у себя в голове, – если их вообще еще можно спасти».
Мы молча шли рука об руку, я не знал, что говорить. Увидев ее, окончательно растерялся. Лу просто мечтательно улыбалась, смотрела по сторонам и иногда отвлекалась на уведомления, приходившие на ее телефон.
– Родители волнуются, – зачем-то пояснила она. Может, чтобы прервать молчание. – Но я их предупредила, что пойду гулять.
Я забыл предупредить мать, но надеялся, что Вадик уже достаточно большой для того, чтобы посидеть дома в одиночестве. Восемь лет – сознательный возраст, почти взрослый, каких-то десять лет и совершеннолетний.
– Куда мы идем?
– Просто по улице? – предложил я. – Можем до Красной площади прогуляться. Здесь недалеко.
– Рядом есть замечательная кофейня! – Лу согласно кивнула. – Зайдем туда?
И я согласился, даже несмотря на то, что мне представлялась цена чашки кофе в заведении у Красной площади – наверняка за две порции придется отдать половину стипендии, если не всю. Но Лу сражала любой здравый смысл своей улыбкой с острыми клычками. Мы пересекли бульвар, проспект, прошли мимо одной станции метро, нарочито медленно обходя ее вокруг, и вышли со стороны Охотного ряда.
Лу шла на полшага впереди – показывала дорогу, – а я смотрел по сторонам и вспоминал, сколько лет не был на Красной площади. Казалось, с рождения и не был, видел ее по телевизору на параде к Девятому мая, по новостям, и стену Кремля на Новый год. А так, чтобы прийти и прогуляться по мощеной камнем площади, времени все не находилось. Из привычного Чертаново я попал в другую Москву – яркую, расцветавшую на мартовском солнце.
Кремль возвышался над нами монументальной красной постройкой, я мысленно восхищался башенками и собором Василия Блаженного вдалеке, стесняясь признаться Лу, что толком на площадь ни разу не приходил. Меня из мыслей вывел только звук колокольчика на двери кофейни, оповещавшего о посетителях. Внутри было немноголюдно, все пили кофе парочками или в одиночестве. Лу подошла к баристе сразу, решительно достала карточку и на мой явно удивленный взгляд ответила:
– Плачу я.
– С чего это вдруг? – я снисходительно улыбнулся и достал пару купюр из кармана. Как раз хватало на все, что бы она ни заказала. – Я в состоянии заплатить.
Лу решительно отодвинула мою руку с деньгами.
– Я тебя пригласила, хотела отблагодарить. Значит, плачу я, – от ее упертости я растерялся и непонимающе развел руками. – Выбирай, что будешь?
– Маленький американо без сахара.
Я не любил кофе с молоком, и удачно совпало то, что самым дешевым напитком во всей кофейной карте был именно маленький американо. Лу непонятно дернула плечом, словно осталась недовольной от моего выбора. Но спорить не стала и, взмахнув банковской карточкой, улыбнулась:
– Мне большой латте со взбитыми сливками и шоколадной крошкой.
Я едва не рассмеялся – выбор наших напитков резонировал так же сильно, как чистота ботинок. Лу приложила карту к терминалу, и он мелодично пискнул, оповестив всех об оплате. Бариста взялся за приготовление кофе, а Лу подошла ко мне ближе.
– Спасибо, но не стоило, – я вздохнул. – Я бы сам мог тебя угостить.
– Еще угостишь? – внезапно нашлась она. – Или эта встреча последняя?
Я оторопел, и найтись так же быстро, как и у Лукерьи, не получилось. Поэтому она чуть расстроенно поджала губы, но в остальном вида беспокойства или разочарования не подала. Зато занервничал я – конечно, мне не хотелось делать эту встречу последней.
– Разумеется, угощу! – я запоздало потянулся к ней,
