Не родные. Малышка в награду (СИ) - Левашова Елена
— Я вкратце расскажу вам ее историю. Пожалуйста, выбросьте из головы правила. Марии угрожал бывший муж. Я дам свидетельские показания. Если потребуется, юристы подтвердят мои слова. Роман Федосеев травил Машу… Он ее преследовал, понимаете? Она была вынуждена бежать из родного города в поселок.
Вениамин хмурится. Его лицо отражает происходящий в нем мыслительный процесс — лоб прорезает поперечная складка, губы складываются в тонкую линию.
— Вы самолично видели это?
— Нет.
— То есть о преследованиях ее мужа вы узнали со слов Марии?
— Именно так. Но я участвовал в потасовке, произошедшей между ними недавно. Роман явился к Марии в сопровождении двух мордоворотов. Я прогнал его. Я свидетель, понимаете? Если вы перестанете меня допрашивать, а проверите записи с близлежащих камер, то убедитесь, что я не лгу. Марии угрожает опасность.
Вениамин не сводит с меня глаз… Медленно, как в замедленной съемке, подносит рацию к губам и произносит:
— Возбуждаем дело по сто двадцать шестой. Где ее трубка пилингуется? (Статья 126 УК РФ — похищение человека, Примечание автора.)
Рация хрипит, а потом из нее вырываются торопливые объяснения дежурного следователя Чащина:
— Мы не проверяли.
— Мои безопасники проверили местоположение телефона — он находится в ста метрах от дома, — услужливо подсказываю я.
— Группу пришлите по адресу, — деловито командует Вениамин. — Эксперта-криминалиста и оперов.
Ну, слова богу… Чувствую, как сорочка липнет к телу от волнения. Неужели, Вениамин не отступит? Доведет дело до конца и найдет Машу? Пожалуй, такого чудовищного чувства вины я давно не испытывал. Она меня предала. Она! Тогда, почему стыдно мне? Мы переспали, но я ни к чему ее не принуждал… Она сама целовала меня — жарко и сладко. Льнула к моему горячему телу, заражая дрожью… Стонала в моих руках и повторяла: «Саша… Сашенька… Мой…».
— Группа на выезде, — коротко отвечает Чащин.
Мы напряженно ждем… Вениамин топчется вокруг мусорных баков и урн, но самолично залезть туда не решается. Минут через двадцать к подъезду подъезжает полицейский «бобик».
— Ищем смартфон в красном, разбитом чехле. Обследуем урны, детские площадки, палисадники. В общем, все, расположенное неподалеку от высотки. Приказ ясен?
— Есть, товарищ лейтенант, — отвечают ему опера.
Один из них — пожилой мужчина с седыми, волнистыми волосами надевает перчатки, целлофановый плащ и, прихрамывая на правую ногу, шагает к мусорным бакам. Второй — помоложе и пониже ростом — идет к грядкам с помидорами и кабачками, расположенными под окнами первого этажа.
— Нужно допросить свидетелей, — деловито проговаривает Вениамин.
— Я пойду с вами.
— Не положено. Вы гражданское лицо.
— А сам я могу поговорить с соседями?
— Нет, Александр Матвеевич. Советую просто ждать. И в квартиру подниматься не нужно — там работают эксперты.
Господи, Маруся, вернись, пожалуйста… В душе словно склизкая, холодная змея сворачивается… Гадко, противно… От себя тошно. Надо было остановить ее в офисе, поговорить… Или телохранителя приставить.
Опера терпеливо исследуют окружающую территорию. Ничем не гнушаются. Пожилой опрокидывает мусорный бак, пока я отвечаю на сообщение Яны.
«Меня тошнит, Алекс. Когда ты вернешься? Твоя мама — форменная эгоистка, я говорила это?»
«Говорила. Я буду позже, Ян. Если тебе невыносимо плохо, я пришлю водителя, поезжайте в больницу».
«Мне плохо от твоего равнодушия. Давай поскорее поженимся? Не нужны мне эти празднества, платье и прочая ерунда».
— Нашел телефон! — кричит пожилой опер. — Разбитый смартфон в красном чехле.
Он сует его в пластиковый пакет для улик и просит коллегу позвонить Вениамину. Тот спускается в сопровождении высокого, поджарого мужчины.
— Александр, это ваш сосед Василий Львович, камера напротив подъезда его.
— Вы и есть Алекс? — протягивает он мне руку.
— Да. А вы…
— Я познакомился с Марией совсем недавно. Что произошло?
— Предположительно похищение. Вам об этом что-то известно?
— Ну, чего же вы молчите? Вениамин Андреевич, скорее поднимайтесь ко мне. И вы, Александр…
— Он гражданское лицо, ему не положено, он…
— У меня есть кое-что для вас. Мария оставила. Посмотрите дома или на работе.
— А что это?
— Флэшка с кое-чем интересным.
Как хорошо, что есть такие соседи. Вениамин вздыхает и делает вид, что не замечает меня, идущего следом.
— Проходите, сейчас я включу компьютер, — суетится он. — Маша сегодня приходила, еще когда светло было. Надо же… Темно так на улице, хоть бы что-то увидеть, — бормочет он.
— С полудня смотрите, — приказывает ему Вениамин, нервно стирая пот со лба.
Василий Львович просматривает запись в ускоренном режиме. Наконец, в кадре появляется большая черная машина.
— Вот они, голубчики…
Внутри холодеет от ужаса. Роман выходит из машины, поднимает голову к небу, что-то цедит помощникам — двум амбалам подозрительной наружности. А потом направляется в подъезд… А через десять минут из него появляется заплаканная Маруся…
Глава 25
АЛЕКС
Маруся вытирает слезы и взмаливается, легко касаясь плеча Романа. Видеозапись не передает звуки, но я отчетливо вижу, как она складывает ладони в молитвенном жесте, опускает плечи… И плачет, плачет… Наверное, просит, чтобы он вернул ей малышку, которую небрежно держит в руках.
— Приблизьте изображение, — прошу я сухо.
— О боже, — вздыхает Василий Львович. — Она вся избита. Ее били, товарищ следователь! Синяки на лице, руках… Ну, какие же суки! Ироды!
Вениамин подносит рацию к губам и произносит решительно:
— Объявляю план-перехват. Черный автомобиль, марки Lexus, модель предположительно GX 460, номер не читается, попробуем посмотреть близлежащие камеры, в машине трое мужчин, женщина и грудной младенец.
Рация шипит в ответ, а потом слышится удивленный ответ Чащина:
— В натуре похитили?
— Приказ поняли? — обрывает его Вениамин.
— Товарищ лейтенант, когда похитили пострадавшую? Сколько предположительно прошло времени?
— Хм…
— До фига прошло, — протягивает Василий Львович. Ночь на дворе, а они днем укатили. Бесполезно это все, ребята. Где этот ее… подонок живет?
— В Москве, — отвечаю я. — Маруся только недавно в Ярославль к матери переехала. То есть Романа надо искать по месту жительства?
— Нет, конечно, — отвечает Вениамин. — Не такой же он дурень ехать домой. Прячет ее где-то, вот и все… Чащин, отправь ориентировку на посты ГИБДД. Он обязательно где-то засветится, — добавляет, завершая вызов.
— Погодите, Вениамин Андреевич, вы не собираетесь ехать по домашнему адресу Романа? — спрашиваю я. — Если у вас нет времени, я сам туда отправлюсь. Моя служба безопасности узнает адрес этого подонка.
Вениамин устало вздыхает и трет переносицу. За окном ночь… Положа руку на сердце, я тоже сомневаюсь, что Федосеев настолько тупой, что поедет домой. Тогда куда? Ему нужно предоставить ребенка юристам отчима. Поселить в своем доме, показать заботу… Черт! Перед глазами против воли всплывают кадры, где он небрежно держит девочку. Варя орет, ее головка болтается, как у болванчика. Как можно относиться так к своему, с*ка, малышу?
— Безусловно, мы проверим его адрес. Я самолично съезжу туда.
— Я с вами, — выпаливаю решительно.
— Хорошо. Но при условии, что вы не будете вмешиваться. Я иду на грубое нарушение, идя вам навстречу.
— Договорились.
Вениамин отпускает коллег. Эксперт забирает на исследование телефон Маруси, обещая сверить отпечатки с базой.
Устало благодарю его и бросаю взгляд на часы… На экране айфона десятки пропущенных вызовов от Яны, ее гневные сообщения.
«Когда ты приедешь? Может, ты не у мамы? Я позвоню ей и проверю».
«Алекс, ответь мне! У меня потягивает живот. Почему ты уехал? Ты у этой дряни, да? Так я и знала, что она вздумала тебя вернуть».
