Бывший муж. Я хочу нас вернуть - Анастасия Дмитриевна Петрова
— Конфет, ну я бы и сама не стала жить в этой шведской семье, — озвучиваю, добавляя шутливых ноток, и Дашка тихонько посмеивается: — Мы поселимся в квартире, которую отец купил для вас с Кариной.
Даша резко отрывается от меня, округлив глаза.
— Для нас⁈ Вау! — восторженно заявляет она, а я киваю, скрывая, что, если честно, не хотела бы ее жизни в Москве.
И да, это эгоистично. Но как есть.
— Мам, а ты думала когда-нибудь туда вернуться? — звучит вопрос, на который ответ есть,и он крайне категоричный.
Мне нравится моя жизнь здесь. Нравлюсь я той, кем сейчас являюсь. Москва — это как будто откат назад, по крайней мере, мозг еще так воспринимает. Отнюдь не как силу вернуться туда, где тебе было больно. А как слабость, и конвертировать эти ощущения и мысли у меня пока не получается.
— Нет, — качаю я головой Даше: — Я бы не хотела возвращаться…
— О, пап! — вдруг восклицает Даша, а я резко оборачиваюсь.
Озеров стоит, глядя на меня, и я не могу понять, что с ним. Хмурый, руки в карманах брюк, и как будто немного растерянный.
— Карина сейчас подойдет. Я в кофейню неподалеку, вам нужно что-нибудь? — прокашливается он.
— Да, — Даша мгновенно реагирует: — Я голодная, как волк. Тут с графиком питания явно проблемки, — причитает она, а в это время ее желудок охотно подтверждает это звуками.
Озеров кивает с неестественной улыбкой. И почему я до сих пор их различаю…
А затем переводит глаза на меня.
— Юля?
Я хотела отказаться, но почему-то говорю совсем иное.
— Я бы не отказалась от кофе, спасибо.
— Латте с соленой карамелью? — задаёт он вопрос, который как морозным ветром обдает мое лицо.
Помнит?
Смотрю на него, а ведь он даже не понял, что спросил, ждёт ответ, переводя глаза с Даши на меня.
— Нет, возьми американо, — прошу я глухо, и Саша поджимает губы, резко разворачивается и выходит.
Выдыхаю воздух, отвернувшись от дочери. Казалось бы, что такого.
Но этот момент, он вдруг заставил внутри что-то содрогнуться.
— Мам, все окей? — спрашивает Даша, а я ей судорожно киваю.
Только вот в глазах дочери такое понимание, что мне и самой становится неловко. Она ничего не говорит, но почему-то тот факт, что он назвал некогда мой любимый напиток, обескураживает.
Мелочь жизни, вообще неважная информация для такого мужчины, как Озеров. И да, это ведь ничего не значит, просто запомнил, как приносил мне кофе и как заказывал его…
— Я наверное была резка, — с такими словами входит в палату Карина.
Оборачиваюсь на дочь.
— Нет. Ты сказала, то, что подумала, — отвечаю ей: — Твое право.
Она кивает, но в глазах я вижу ее скепсис.
— Мам, — выдыхает она: — Не то, чтобы я была против, — теребит пальцы рук в попытке объясниться.
С одной стороны мне хочется сказать, что не нужно оправдываться, а с другой я очень хочу послушать.
— Просто, в прошлый раз это закончилось плохо…
Тихо она добавляет, а я подхожу ближе, ища ее взгляд.
— Карин, — аккуратно приподнимаю ее подбородок, чтобы посмотрела на меня: — Мы уже не муж и жена, чтобы предъявлять претензии, как минимум. А как максимум, я верю в то, что каждый из нас за это время многому научился и приобрел житейской мудрости, чтобы не вести себя так, как раньше.
Карина кусает щеку изнутри и кивает, опуская взгляд.
— Алена, она просто…
— Дочь, единственное, — резко перебиваю показывая пальцем: — Мне не очень хочется слышать об этой женщине…
Глава 19
Юля
Даше лучше. Не так, чтобы вновь видеть улыбку на ее лице, но она хотя бы старается. Время, проведенное в больнице, дало мне какую-то моральную отсрочку перед поездкой в Москву.
Я ведь могу и не видеться с этой женщиной, но отчего-то мне кажется, что она сама даст о себе знать. Дело времени.
Больше всего меня удивил тот факт, что Озеров действительно отменил все дела и планы, остался в Питере и помогал. Мы приходили к Дашке по очереди, развлекали ее и старались быть просто мамой и папой, в которых она так нуждается.
С Кариной по душам больше поговорить не удалось. Она вновь закрылась в себе, что абсолютно свойственно ей. А два дня назад под каким-то странным предлогом уехала раньше нас в Москву.
— Я взял нам билеты в бизнесе, Дашке удобнее будет сидеть, пускай и полтора часа.
Мы заходим в Пулково, Саша услужливо катит оба больших чемодана, а я взяла в руки его небольшой.
На секунду возвращаюсь мыслями в ту жизнь, когда у нас были совместные поездки. Я вообще могла ни о чем не думать и отдыхать сразу при выезде из дома. Потому что муж, тогда еще муж, контролировал все сам. А мы, как самые настоящие девочки, отдыхали.
И сейчас он себя ведет также. Берет ситуацию полностью под свой контроль. За что, конечно же, я благодарна.
Какие бы обиды не были в душе, какая бы боль когда-то там не сидела. Он во многом сейчас мне помогает, пока я решаю не только вопрос с ребенком, но и вопросы по работе.
Меня отпустили в Москву, скрепя сердцем. И только благодаря тому, что ситуация критическая. И я на хорошем счету у руководства. В остальном, это блажь.
Меня можно заменить, так как сроки горят. Скоро открывать филиал в Москве. Но обещали подождать… И я вышла из офиса со слезами на глазах. Со слезами благодарности.
Не каждый работодатель на такое способен.
Коллеги тоже поддержали, собрали в конверте сумму денег на лечение Дашки. Они ведь даже не предполагают, кто мой бывший муж и какими суммами он обладает, переживали, что мне не хватит на лекарства, на передвижения, на квартиру.
Обо всем позаботились.
И это растрогало меня до глубины души.
— Я хочу ветчину и сыр, — Дашка падает на кресло в зале ожидания у нашего гейта, — И воды. Без газа. Холодную.
Прикладываю ладонь к ее лбу, ощущая, что у нее жар поднимается. Тут же взволнованно кидаю взгляд на Сашу, и он сразу все понимает.
— Я куплю, дочь.
Уходит. А я присаживаюсь рядом с дочерью, укладывая ее голову на своем плече.
