Цена искупления - Анна Бигси

Внутри все горело: пол, стены, воздух. Он пробирался по коридору, стараясь различить хоть какие-то признаки жизни. Сквозь дым мелькнули очертания тела. Мужчина. Степан присел, коснулся шеи. Пульса нет. Мертв.

Сердце ударилось сильнее. Он двинулся дальше, лавируя между обломками, мимо полыхающих проемов. Ещё одно тело. Женщина. Обгоревшая. Руки судорожно сжаты, как будто она пыталась защититься. Степан стиснул зубы. Картинка не для слабонервных, но он не мог позволить себе задержаться. Где-то здесь была девушка, ещё недавно живая.

И вдруг — крик. Слабый, но отчетливый. Женский.

Он метнулся в сторону, откуда доносился голос, и нашел ее на втором этаже-мансарде. Девушка. Молодая. Сидела, прижавшись к стене, в кольце пламени. Руки обхватывали живот. Беременная.

Страх сжал легкие. Он видел, как она судорожно глотает воздух, дрожит, глаза полны паники.

— Как тебя зовут? — крикнул Степан, опускаясь рядом и на секунду прикасаясь к ее плечу.

— Рената, — выдохнула она. — Я…. не могу… дышать…

Он снял с себя маску и аккуратно надел ей на лицо:

— Дыши. Глубоко. Смотри на меня. Я с тобой.

Огонь приближался, и назад пути уже не было — коридор охватило пламя. Вдруг с грохотом обвалилась балка, закрыв выход. Искры разлетелись по комнате, и на секунду Степан замер.

Посмотрел на Ренату. Она плакала, но старалась дышать ровно, как он просил.

— Мы теперь не выберемся.… — прошептала она.

Степан сжал её руку:

— Я тебя отсюда вытащу. Обещаю.

Он огляделся. Единственный выход — окно. Но второй этаж… Девочка беременная…. Прыгать слишком рискованно.

Пламя ревело, время ускользало, но он знал: если сейчас сдаться, они оба сгорят. А он не мог этого допустить. Не в этот раз. Не снова.

Гарью дышалось, как раскаленным металлом. Воздуха почти не осталось. Пламя уже врывалось в комнату, выстреливая из коридора, как огненным кнутом. Степан закрыл собой Ренату, стараясь заслонить от жара, сжав зубы так, что скулы свело.

— Смотри на меня. Смотри, Рената, — хрипло сказал он, опускаясь перед ней на колено. — Мы выберемся. Слышишь меня?

Она кивнула, но губы дрожали, лицо было бледным от страха и жара. Он сорвал с себя куртку, обернул ее вокруг ее плеч и живота, затянул на спине узлом. Ткань уже нагрелась, но всё ещё могла защитить.

— Дыши глубже. Только через нос, медленно. Все под контролем, — он сам уже почти не верил в это, но голос звучал спокойно, как на учениях.

Окно. Только через окно. Дверь перекрыта балкой, коридор пылает. Подойти невозможно. Но окно — выход.

Он знал — если сейчас распахнет окно, пламя рванет вверх с новой силой. Но выбора не было. Девушка задыхалась, и дым забивал все. Он прищурился, закрыл собой её, и резким движением распахнул створку.

Степан шагнул к раме, открыл створку. Стекло лопнуло, осыпав его осколками. Он выглянул. Внизу были пожарные, спасатели. Ян, Клим, кто-то уже тянул к окну лестницу.

— Мы здесь! — закричал он. — Беременная! Срочно!

Рената тяжело дышала, её глаза стекленели. Паника. Дым уже в легких. Он подхватил ее на руки — она почти ничего не весила — и подошел к окну.

— Сейчас ты пойдешь к людям. Я передам тебя аккуратно. Все будет хорошо, слышишь? — прошептал он, и она кивнула, сжимая ткань куртки.

— Принимайте! Осторожно, она беременна! — крикнул он вниз.

На лестницу полез Клим. Степан подал ему Ренату, обжигаясь об раскаленную раму. Она всхлипывала, но жила.

Он выдохнул. И только тогда пламя ударило в спину, как волна.

Обернулся. Всё вокруг пылало. Огонь захлестнул стену, потолок осыпался искрами. Уходить надо было немедленно. Степан подтянулся, схватился за край окна, но кожа на ладонях уже горела. Не отпускай. Только не сейчас.

— Степа! — донеслось снизу. Он сжал зубы, сделал рывок, едва не сорвавшись. Кто-то схватил его за руку. Ян. Второй рукой подтянул.

Они вытащили его. Он рухнул на землю, сбивая искры с рук и плеч. Маска давно расплавилась, дыхание сбилось, одежда дымилась.

— Ты в порядке? — Захар нагнулся к нему.

Он поднял голову. Рената жива. Она сидела у машины скорой, завернутая в плед, с кислородной маской. Глаза ее нашли его. Она всхлипнула.

— Спасибо.…

Степа кивнул. Только и смог. И рухнул навзничь, чувствуя, как боль от ожогов пробирается в кости.

Но в груди было что-то живое. Глухая, простая истина: он спас. Он всё-таки успел.

***

Кабинет был наполнен тишиной, которая предвещала бурю. Захар стоял у двери, молча глядя на Богданова, который, облокотившись о стол, держал в руках рапорт и явно едва сдерживал раздражение.

— Захар, что у тебя в отряде происходит? — начал он без предисловий. — Какого хрена? На пожаре, в пекле, без приказа — человек бросается в огонь!

Захар выпрямился, плечи напряглись, взгляд стал твердый:

— Богданыч, мы говорим о жизни беременной женщины. В тот момент это был единственный шанс. Времени на координацию и расчеты уже не оставалось.

— А техника безопасности? Ты вообще понимаешь, как это выглядит на бумаге? — Василий Дмитриевич ударил ладонью по столу. — Где Кулешов сейчас?

— В больнице. Ожоги. Средняя тяжесть, но жить будет. Девушка — тоже.

— Вот и хорошо, что жив! А теперь слушай внимательно. Запиши: выговор — по линии дисциплины. И.… отстранение от дежурств на неделю. Пусть отдохнет и подумает.

Захар сжал челюсть, но кивнул.

— Только не отстранение, — сказал он после паузы.

— Он и так в больнице проваляется, как минимум столько же, — отмахнулся Богданов, опустил рапорт на стол и потер лицо ладонью.

— В общем.... Делай, как считаешь нужным, но больше без таких фокусов. В следующий раз этот герой может не вернуться. А я не хочу списывать своих.

— Понял, — коротко ответил Захар и повернулся к выходу.

— И передай ему…. — голос Богданыча стал тише. — Передай, что он молодец. Но пусть больше так не делает. Понял?

Захар на мгновение остановился у двери, кивнул и ушел, не говоря больше ни слова.

***

Вера стояла у стойки в приемном отделении, крепко сжав в руках пакет с фруктами и домашними пирожками. Лицо её было нахмурено, глаза подведены тревогой. Едва получив разрешение пройти в палату, она практически бегом пошла по коридору.