Предатель. Точка невозврата (СИ) - Макова Марта

Муж выпрямился, одну руку упёр в бок, второй зажал переносицу и устало зажмурился.

— Ты плохо со мной жила? Тебе чего-то не хватало, Рит? Денег? Внимания? Меня? Я обижал тебя?

— Мне всего хватало. — тихо сказала я и, оттолкнувшись ногой от пола, откатилась с креслом к окну. Посмотрела в него на мокрое, нахохлившееся после дождя здание напротив. — Я любила тебя, Кир. И все шестнадцать лет была счастлива рядом с тобой, пока не узнала, что у тебя есть любовница. Я словно в стену бетонную на полном ходу врезалась. Всмятку разбилась. Осталась только безобразная, кровавая клякса на этой стене.

Я быстро смахнула с ресниц набежавшие слезинки. Своими разговорами Кир раз за разом выворачивал мою и, без того растерзанную, душу наизнанку. Не давал боли и обиде хоть немного утихнуть.

— Давно у вас с Ольгой? А может, и не прекращалось никогда? Все эти годы ты жил на два города? В Питере жена и в Москве жена, здесь дочь, там сын. Здесь семья и там семья.

— Не говори глупости, Маргарита. — как-то обречённо вздохнул муж, словно сдаваясь. — Ты раздуваешь из мухи слона. Ты увидела дурацкие фотографии и вместо того, чтобы поговорить, всё обсудить и выяснить, твоя чёртова гордость решила шваркнуть дверью. Ты решила бросить нас с дочерью.

— Что обсудить, Кир? — не оборачиваясь, горько процедила я. — Чужую помаду на твоей рубашке? Твою расцарапанную грудь? Следы вашей неземной страсти на твоём столе? Как ты предал, унизил меня? Как ты меня ударил? Ты дочь втянул в эту грязь, Кир. Она решила, что обязана охранять наш дом от вторжения твоих баб.

— Даша останется со мной. — безапелляционно рубанул рукой муж.

— Это мы ещё посмотрим. Уверена, что ты очень скоро облажаешься перед ней в очередной раз, и она сама от тебя сбежит. — скривила я губы.

Кир мрачно сопел за спиной.

— У тебя есть сутки, чтобы перебеситься, Маргарита.

— И что потом? — обернулась я к мужу.

— Потом всё. — заиграл желваками. — Лавочка закроется. Если ты до вчерашнего дня не поняла, что я могу очень серьёзно перекрыть тебе кислород, то очень жаль. Дальше будет только хуже, Маргарита. Для меня делом чести станет доказать, что ты без меня ничто. Я ведь только начал. Я перекрою все денежные потоки, питающие твой фонд. Я по миру его пущу. Я предупредил. Лучше возвращайся домой, где тебя ждёт дочь.

Я грустно улыбнулась, окончательно попрощавшись в душе с Киром, которого любила, и смело посмотрела в глаза Киру, в которого превратился мой муж.

— Если ты таким образом пытаешься указать мне на моё место, показать свою ценность в моей жизни, то ты проиграешь, Кирилл. Я не пропаду без тебя. Я всегда смогу заработать денег на жизнь. И пускай она будет не такая нарядная, как рядом с тобой, но с голоду я не умру, и побираться по родственникам не стану. Я справлюсь, можешь не сомневаться.

Муж обогнул стол, склонился надо мной, поставив руки на подлокотники, навис, вынуждая вжаться в спинку кресла.

— А может причина в другом? — зло прищурился, глядя в глаза. — Может, ты сама давно хотела сбежать от меня, и только повод искала?

— Я никогда не давала тебе поводов думать так. — вплотную придвинула своё лицо к его и зло прошипела прямо в поджатые губы.

— Тогда от кого это? — мотнул головой в сторону чайного столика, на котором красовалась корзина с розами.

Я хмыкнула. Мне ещё не приходилось оправдываться перед мужем за подаренные мне другими мужчинами цветы. Мне и самой был непонятен жест Белецкого с цветами. Зачем? Мог бы прислать приглашение на встречу официально.

— Давно у тебя поклонник? — зло наседал Кир.

Моя попытка откатиться от мужа не удалась, Кир крепко держал кресло за подлокотники.

— Это всего лишь презент от партнёров фонда. Не ровняй по себе, Кирилл. — фыркнула, отвернувшись от горячего дыхания мужа на моём лице. Слишком близко, слишком давяще Кир нависал надо мной.

В горле клокотали злые слова, в груди кипятком разливалась обида. Кир не имел права упрекать меня и даже подозревать не смел! За шестнадцать лет у меня ни разу даже не возникало мыслей о других мужчинах, кроме него. Это было немыслимо. Невозможно.

— Партнёры, значит. — процедил сквозь зубы и оттолкнулся от моего кресла, заставив его немного откатиться и стукнуться спинкой об край стола. — Ну-ну.

Уходя, Кир с психом захлопнул дверь за собой, а я ещё с минуту сверлила её взглядом, пытаясь собрать себя по частицам и угомонить бьющееся в жалкой истерике сердце.

— Риточка Романовна, всё хорошо? — осторожно заглянула в кабинет Катя. И столько сочувствия было в её глазах, что я, чтобы не расплакаться, поспешно отвела взгляд на тёмный монитор компьютера и зачем-то схватила мышку.

— Всё отлично, Катюш. — упорно делала вид, что работаю. — Сделай мне кофе, пожалуйста.

Перед встречей с Белецким, в гостиницу переодеваться не поехала. У нас не свидание, поэтому мой деловой брючный костюм и закрытые туфельки на невысоком каблуке, будут в самый раз. И чтобы меценат года не вообразил, что я специально готовилась, макияж на вечерний тоже менять не стала, только чуть припудрила лицо и нанесла свежий слой привычной матовой помады.

— Добрый вечер, у вас заказан столик? — приветливо улыбнулась встретившая меня хостес

— На имя Белецкого Эдуарда Борисовича. — под пальцами скрипнула кожа ручек сумочки.

— Я провожу вас. — девушка уверенно двинулась в сторону зала, и мне ничего не оставалось, как последовать за ней.

“Спокойно, Рита. Ты просто вежливо поблагодаришь его за оказанную фонду помощь. Ты лично ничем ему не обязана. Господи, да не накинется и не сожрёт он тебя прямо здесь”. — мысленно успокаивала я себя, глядя в прямую спину девушки идущей передо мной.

— Вам сюда. — развернулась ко мне хостес и улыбаясь указала на столик в уютной, оплетённой живыми лианами, нише.

— Спасибо. — вежливо улыбнулась в ответ и снова задохнулась от изумления насколько огромен, вставший мне навстречу, мужчина.

Глава 19

Эдуард

Смахнул с влажного после дождя гранита опавшие кленовые листья. Поставил в вазон букет хризантем.

— Твои любимые, Любаша. — провёл ладонью по фотографии на памятнике, сгоняя с неё капельки влаги. — Жёлтые, большие, как ты любишь.

Машинально прошёлся пальцами по выбитым на камне цифрам. Десять лет. Десять лет, как её не стало. Десять лет пустоты и одиночества. Годы мучительной тоски и вины. Не помог, не спас, не смог,

Сейчас уже немного легче. Боль не такая острая, как первые годы. Просто ноет глубоко в груди. Словно колышек внутрь забили, и он не даёт затянуться ране.

Я понемногу научился жить без Любы. Засыпать и не видеть сны, в которых она бледная, изнурённая болезнью, с остриженной налысо головой.

Переехал в новую квартиру, потому что в нашей с ней было невыносимо. Одиночество крыло, тоска по жене. Каждая вещь, каждый уголок в нашем доме напоминал о ней.

Стряхнул рукой дождевую воду со скамейки и сел.

Любаша, с нежностью смотрела на меня с фотографии на памятнике. Не осуждая, не сердясь. Привычно с любовью.

— У неё улыбка, как у тебя, Любаш. — смял пальцами лежащий на столике опавший кленовый лист.

Чего я ждал от смотрящей на меня с памятника любимой? Какого ответа?

Растёр ладонями лицо. Дурак.

— Прости, Любаш.

Порыв сырого ветра стряхнул с веток клёна холодную влагу, и она вновь покрыла каплями гранит. Попала за шиворот пальто.

— Я помню всё, что ты мне говорила, Люб. Я и сейчас не уверен, что готов. И эти чувства мои, мысли — это так странно. Непривычно.

Слетевший с ветки большой резной лист опустился на гранит и прилип к нему, трепыхая острыми кончиками на ветру, будто хотел снова взлететь, но тяжёлая влага удерживала его на могильной плите.

— Прости, что стал реже приходить, родная. — я поднял лицо к низкому, серому небу. Тяжёлая, холодная капля упала на лоб, следующая на губы. Слизал её языком и тяжело вздохнул. Снова дождь. Нужно уходить.