Онлайн - связь - Аля Алая
— Спасибо, — открываю глаза и слабо улыбаюсь Лелесу, — извините, что отняла время.
— Все в порядке, — он улыбается, и я впервые внимательно его рассматриваю. Раньше всегда мельком.
Захар Лелес по-мужски красив. Высокий рост, стройная фигура с широкими плечами и крупными ладонями. Мне кажется, я до сих пор чувствую силу его руки на своей, когда он помогал мне подняться на лестнице.
Черты лица острые. Брови, волосы и ресницы черные. Он весь контрастный, яркий и притягательный. Не зря Милка так по нему сохнет. Действительно, властный секси-пирожок.
— Нравлюсь? — спрашивает он насмешливо, и до меня доходит, что я слишком долго пялилась. Отлично, он видел меня в белье, а теперь я пялюсь.
— Нет, — опускаю глаза в кружку и прикусываю губу, — то есть, — начинаю мямлить, понимая, что ответ прозвучал излишне грубо, — Вы привлекательны, правда, просто я… — сжимаю кружку крепче и думаю над достойной причиной.
— Что, предпочитаешь женщин? — он отпивает кофе из кружки рядом и смотрит на меня, прищурившись.
— Нет, — шокировано мотаю головой, не веря в то, что он вообще это вслух произнес. Смотрю в его глаза, что излучают веселье, и заливаюсь краской. Этот гад просто издевается. Тоже мне, большой начальник.
Делаю еще пару глотков, поднимаюсь на ноги, забирая мокрые вещи. Опять благодарю Лелеса и быстренько разворачиваюсь на выход.
— Вера, — доносится мне в спину, и я разворачиваюсь, — у тебя интересные глаза.
— Гетерохромия, — ладонь привычным движением сама тянется к глазам, которые сейчас должны защищать очки, но я с досадой вспоминаю, что они разбиты. — Обычно ношу цветную линзу, чтобы скрыть дефект, но утром забыла или потеряла под дождем.
— Дефект? — он как-то глухо повторяет это слово за мной.
— Да, — пожимаю плечами и быстро выхожу, пока мы не начали обсуждать что-нибудь еще. Например, красный лифчик, который ему посчастливилось увидеть на мне.
В отделе мое отсутствие не прошло незамеченным. Гаврилова стреляет в меня ехидными взглядами прямо с порога. Ну да, ну да… официальная подстилка Колесникова меня терпеть не может. Переживает, бедная, что ее место занять могу. Милка кусает губы и строит бровки домиком, Вероника вздыхает, остальные также настороже.
Мда, вот что значит начальник последний мудак и самодур, да еще зануда. Все за всех переживают. Ну почти, Гаврилова не в счет.
— Вера, зайди, — раздается с порога кабинета Колесникова, и внутри все обрывается. Быстро оставляю мокрый пиджак на спинке стула, сумочку кладу на стол и нехотя переставляю ноги в сторону кабинета начальника.
— Вы что-то хотели, Семен Александрович? — заправляю за уши пряди волос, которые теперь непослушно спадают на лицо.
— Что ты делала у Захара? — хлопает он дверями за нами обоими и буравит меня своими сальными глазками. Уже отметил и влажную одежду, и волосы, и отсутствие очков.
— Попала под дождь, а Захар Петрович любезно предложил воспользоваться его туалетной комнатой, где был фен.
— Ясно, — он обходит меня, задевая пальцами мою ладонь, и вальяжно располагается в своем кресле. Глаза сосредотачиваются в области моего декольте. — О чем говорили?
— Ни о чем, — пожимаю плечами и смотрю в сторону, — Захар Петрович был занят бумагами.
— Понятно, — Колесников кисло морщится. — Насчет выходных подумала?
Вскидываю на него глаза и сжимаю зубы. Опять падаль старая за свое. Да ему же за шестьдесят. Как у него в этом возрасте вообще что-то там стоит?
— Мне звонили из экономического. Спрашивали рекомендацию на твой счет, — Колесников проводит языком между губ, и меня чуть не накрывает приступом рвоты. Противно до дрожи. — Так что решай сама, насколько сильно тебе нужен перевод.
— Я пойду, — разворачиваюсь на деревянных ногах и выхожу вон. Ни на кого не глядя, отправляюсь на свое место и буквально падаю. Пропал мой счастливый билетик.
— Опять? — Мила сжимает кулачки и с ненавистью глядит на дверь начальника.
— Нет, просто перевода не будет, — пожимаю плечами и сдерживаюсь, чтобы не заплакать.
— Мне так жаль, — подружка вздыхает. — А за опоздание что?
— Ничего, — перевожу взгляд на монитор и пытаюсь отвлечься на работу, чтобы перестать думать о своем провале и о будущем увольнении. Работать на Колесникова и дальше моральных сил не хватит. Если он еще пару раз попробует приставать, у меня может и истерика случиться.
Только какой в ней смысл? Позорище, да и все. Лелес ведь на сторону отца своего друга станет, а не на мою. Интересно, он и правда знает и закрывает на проделки Колесникова глаза? Или старая сволочь врет?
В обед мы с Милкой отправляемся в маленькую кафешку за углом, чтобы перекусить. Я, поддавшись порыву, рассказываю ей о своем фиаско с зонтом и Лелесом. Она слушает, открыв рот, и хохочет, когда дохожу до лифчика, цокает и качает от восхищения головой.
— Ну ты даешь, — выдает подруга, так и не успев притронуться к своим ребрышкам и картошке. — А вдруг он на тебя запал?
— Ну конечно, — иронично усмехаюсь, — Лелес и я, — указываю на свой костюм, провальный для любого свидания, — только если на лифчик клюнул, — закатываю глаза и вспоминаю затянувшуюся мхатовскую паузу между нами. Ведь и правда смотрел. И вопрос его этот «Нравлюсь?». Зачем такое у подчиненной спрашивать?
На рабочее место возвращаюсь в приподнятом настроении, но опять сникаю, когда Макс пишет об отмене моей сегодняшней сессии. Клиент слился, а значит, денег ни вчера не было, ни сегодня не будет.
У меня отложена приличная сумма, мне некритично, но все равно это заставляет нервничать. Плюс освободился вечер, куда деть который, я не понимаю.
В довершение ко всему, по стеклам опять начинает тарабанить дождь. Милка смотрит на меня сочувствующе, а я прямо ощущаю, что это последняя капля.
— Вера Троцкая? – передо мной возникает курьер в дождевике и осматривает придирчиво.
— Я, — переглядываюсь с Милой и уже предвкушаю новую напасть.
—
