Опасная любовь командора - Ульяна Муратова
Брен устал, обижен и зол. Он ощущает себя загнанным в угол, и каждое его слово сочится болью и отчаянием. Я понимала это как никто, потому что сама такой была совсем недавно. Но Кеммер подарил мне надежду, что всё может быть иначе. Что меня можно любить и за меня можно бороться, даже несмотря на проклятие, вражду родов и долги.
В голову пришла простая и неожиданно дерзкая мысль: на самом деле мне не нужно выбирать между Кимом и семьёй. Мне нужно просто быть терпеливой и показать родным, что я их люблю и останусь рядом, даже сменив фамилию и дом.
Достала из ящика стопку листов и принялась за письма к сёстрам. И с каждым письмом из сердца уходила боль, а решимость лишь нарастала. Брен может угрожать отказаться от меня, вот только я не откажусь от него. И со временем всё наладится.
Когда интендант принёс еду мне в кабинет, стало неловко за создаваемые неудобства, но он заверил, что ему приятно обо мне заботиться, и забрал письма для отправки военными курьерами.
Ким вернулся уже утром и спросил:
— Всё хорошо? Ты ела?
— Да, спасибо. А ты как? Устал?
— Ужасно. Ненавижу совещания! Видимо, в младенчестве у меня не сформировались совещательные органы, и это не позволяет ввязываться в словесные баталии с таким садистским удовольствием, как делают остальные. Из пяти часов препирательств пользы — едва ли на пятнадцать минут. Ты не поверишь, они почти два часа спорили, нужно ли вводить новую форму отчёта о прорывах, и дело чуть не закончилось дракой. К счастью, логика всё же победила, и нас оставили в покое. Должно быть, император подумает, что Разлом обороняют полные придурки, потому что из желания выслужиться перед ним одни сегодня совершенно теряли разум, а другие — терпение. Однако можешь мною гордиться, я проявил себя отменным дипломатом: не вступил ни в один спор, никому не врезал, а в конце призвал всех к порядку и заставил голосовать. Собственно, на голосовании все и сдулись, потому что одной крикливости мало, чтобы сформировать большинство. По крайней мере пока. В общем, мы остаёмся при старых формах отчётности, старых видах кирас и тех же нормах сливочного масла на одного бойца. Зато экономить на бомбах больше не будем, так что весь этот многочасовой гвалт всё же не был бесполезен.
Я ласково обняла Кима и рассказала ему о визите Брена. Ему явно не понравилось, что я осталась с братом один на один, но высказываться он не стал.
— Адель, почему ты сразу не сказала, что приходил Бреур, а выслушивала мою тираду о совещании? Твои новости важнее!
— Не знаю, меня умиротворяет, когда ты злишься не на меня, — вымученно улыбнулась ему и зевнула.
— Идём спать, — потянул он меня за собой.
Выглянул в коридор, Ким отпустил охранников и убедился, что нас никто не видит, а затем привёл к себе.
Было так странно оказаться в его спальне, настолько мужской и непривычной. На противоположной от окна стене — здоровенное панно с разными видами огнестрельного оружия. Я-то думала, им лишь полуденники увлекаются, магии-то у них нет. В комнате стоял уже знакомый запах — отдающая лёгкой горчинкой смесь хвои и машинного масла.
— Если тебя пугает оружие, я могу его убрать, — предложил Ким, обнимая меня со спины.
— Нет, не пугает, просто никогда не видела столько… целая коллекция.
— Да. Этот достался мне от отца, — он показал на старинный пистоль с деревянной ручкой в форме капли. — А этот — наградной, за заслуги перед Империей.
Револьвер хищно поблёскивал чёрным глянцем, золотистая гравировка сияла новизной.
— Ты ими не пользуешься?
— Практически нет. В Академии регулярно ходил в тир, состоял в стрелковой команде и даже в соревнованиях участвовал, а сейчас редко когда удаётся выкроить время.
— Ким, а почему по тварям из разлома не стреляют из огнестрельного оружия?
— Стреляют, только калибр должен быть очень крупным. Мелкие пули рикошетят от панцирей, вреда больше, чем пользы. Может по своим же и прилететь. Кроме того, мелкие пули едва могут пробить защитную плёнку на сочленениях, а если и пробьют, то значимого ущерба не причинят. Разве что в глаз попадёшь. Длинный меч или копьё надёжнее: как только ты его воткнул внутрь твари, можно её магией хорошенько поджарить. Если попасть в клешню или ногу, можно вскипятить её изнутри. Пуля такого не сделает. А бомбомёты и огнемёты стоят на вооружении во всех частях.
— Ясно…
— Давай сменим тему? — он развернул меня к себе и обнял. — Лучше расскажи мне о себе. Я совсем ничего не знаю о моей особенной леонессе.
— А что именно ты хочешь знать?
— Всё. Вообще всё, — выдохнул он мне в ухо.
Мы много разговаривали, потом неспешно занимались любовью и в итоге уснули сильно за полдень, держась за руки.
Хотелось бы сказать, что я больше ничего не боялась, но на самом деле просто загоняла страхи как можно глубже и изо всех сил старалась верить в своего мужчину.
Пятое майрэля. На закате
Кеммер
Всё было давно готово для исполнения плана, требовалась лишь одна ясная ночь.
Вероятно, поэтому и зарядили дожди. Давали Кеммеру надышаться перед тем, как ставить точку. Он не знал, возможно ли будет начать после неё другую главу или же эта так и останется последней. Быть может, именно из-за странной обречённости он и чувствовал себя настолько одержимым Аделью.
Не хотел выпускать её из поля зрения, а лучше — из рук.
К счастью, его особенная леонесса не возражала. Сама охотно льнула к его груди и не только принимала, но и щедро дарила умопомрачительно сладкие поцелуи и ласки. По утрам Кеммер утаскивал её в постель ещё до рассвета, а выпускал из объятий лишь тогда, когда они начинали опаздывать на вечерник. В столовой не отходил от возлюбленной ни на шаг и старался сделать так, чтобы они не пересекались с Фолем, однако рано или поздно это должно было случиться.
И случилось.
Завидев знакомую светловолосую фигуру, Адель споткнулась и смятенно замерла в проходе.
— Знаешь, я не голодна… — выдавила она, обращаясь к Кеммеру.
— Глупости, тебе нужно питаться регулярно, — остановившись рядом, ответил он. — Фоль не
