Опасная любовь командора - Ульяна Муратова

— А как же Фоль?

— Он тебя не тронет, — уверенно отрезал Кеммер, но пояснять отказался.

Вместо этого притянул меня к себе и обнял. В сильных руках тело само собой обмякло, и я вспомнила, что хотела спать. В животе, правда, воевали моруг со сливой при активном диверсионном участии какао, но что поделаешь, если меня сегодня потянуло на странное? Например, на Кеммера.

— Я бы хотел остаться, потому что опасаюсь за тебя. Вероятно, стоит нанять телохранителя, но я бы предпочёл просто находиться рядом. Больше никому не могу доверить моё особенное сокровище… Кстати, я ещё кое-что принёс.

Кеммер расстегнул мундир, достал из внутреннего кармана бархатный мешочек размером с половину книги и высыпал его содержимое на ладонь.

— Браслеты — защитные артефакты. В случае мощного магического воздействия они примут удар на себя. Носи сразу два, мне будет спокойнее. Если камни потрескаются, сразу же меняй на запасные. А вообще лучше носи все шесть. Мало ли что… А этот кулон — накопитель, я сам его зарядил. Это твой последний резерв, неприкосновенный. Только для тебя, больше ни для кого. А серьги — просто накопители, пусть будут.

Ким ловко обвешал меня украшениями, даже не дав возможности смущённо отказаться, как предписывал этикет. Приличия требовали, чтобы я любезно отвергала подарки, а он — галантно настаивал, но эту прелюдию командор решил пропустить и перейти непосредственно к арии.

Когда мочки ушей оттянули тяжёлые серьги, я с удивлением их потрогала. Накопители сочились энергией, и в её наэлектризованной мощи отчётливо узнавалась магия Кеммера. Кулон провалился в ложбинку между грудей, и пришлось доставать его, чтобы рассмотреть крупный камень, практически прозрачный по краям и тёмно-голубой в середине.

— Это… эвклаз? — неверяще спросила я.

— Да, — просто ответил Кеммер.

Самый редкий и востребованный камень Довара, с потрясающей магической ёмкостью, столь ценимой артефакторами и ювелирами.

— Ким, это очень дорогой подарок…

— Адель, ты носишь под сердцем моих детей. Вы заслуживаете самой лучшей защиты.

— Может, лучше продать его и предложить деньги брату в обмен на одобрение нашего брака?..

— Твоя безопасность волнует меня сильнее, чем одобрение брака. И я, кстати, предложил. Двадцать тысяч. Бреур отказался. На самом деле я бы мог заплатить и больше, но создалось впечатление, что он хочет не столько денег, сколько возможности поквитаться с Блайнерами.

Изумление смешалось с обидой, и я неверяще прошептала:

— Брен не мог отказаться от двадцати тысяч! Нет, это просто невозможно… Это же жалование гарцеля за два года! Наверное, он решил, что я не согласна на брак. Давай я ему напишу…

— Напиши, — покладисто согласился Кеммер, а затем усадил меня на постель. — Но мне подумалось, что дело не в деньгах. Вернее, показалось, будто Бреур решил, что сможет получить деньги от меня, не давая согласия на брак.

Ким имел в виду шантаж. Хотелось бы сказать, что брат на подобное не способен, но я слишком хорошо его знала.

— Всё же напишу ему, что сама желаю нашего брака, — едва слышно проговорила я. — И ты прав, мне пока не стоит встречаться с Бреном наедине.

— Адель, можно вопрос?

— Конечно.

— Почему вы с Бреуром настолько разные? Как так вышло?..

— Брена воспитывал отец. Он везде брал его с собой, они подолгу запирались в кабинете и что-то обсуждали «мужским советом», как у нас это называлось. С дедом Брен тоже очень много времени проводил, а мы с сёстрами его боялись. Деда в смысле, не Брена. На нас дед не обращал никакого внимания, только говорил, что нам стоит есть поменьше и быть поприлежнее, так как приданое за такой оравой нахлебниц он дать не сможет, а жирных и неумелых замуж не берут. Он и маму невзлюбил, так как она практически одних девочек рожала. Когда… когда… — голос невольно дрогнул, а Кеммер обнял меня и прижал к груди, — когда мама забеременела младшими близняшками, Лирой и Уной, он так на неё орал! Назвал бесполезной нищей приживалкой, способной метать лишь пустую икру.

Объятие Кеммера стало теснее, и он зашептал мне на ухо:

— Это предрассудки и бред. Мой дед тоже иногда позволяет себе подобные высказывания, и поверь, они обычно бесят всех остальных членов семьи, иногда даже его собственных братьев. Даю слово: если у нас родятся дочери, никогда не буду относиться к ним хуже, чем к сыновьям. У меня вообще есть мечта… только никому не рассказывай, ладно?

— Хорошо, — всхлипнула я. — Какая?

— Хочу, чтобы первая в мире лётчица была из рода Блайнеров. Я пытался заинтересовать одну из племянниц, но старший брат категорически запретил занятия.

— Ты же сам говорил, что женщинам не место на войне…

— Так авиация развивается и вскоре станет не только военной, но и гражданской, поверь на слово. Пассажиры, грузы, почтовые сообщения — всё будут доставлять маголёты. Два года назад я купил здоровенный кусок земли в пригороде Кербенна. Каменистый и бесполезный, ты бы видела лицо продавца, когда мы закрывали сделку. Он аж светился от радости, что сбагрил кому-то свой неликвид. Земля действительно ужасная — лопату не воткнешь, чтобы не упереться в камень. Там залегают гранитные пласты, но их качество настолько низкое, что даже каменоломню не устроить. Зато взлётные полосы получатся отменные: ливнем не размоет. Я хочу построить первый гражданский авиапорт, а затем на Севере, под боком у семьи матери — второй. Проект уже есть, покажу обязательно. Интересно твоё мнение.

Я уткнулась Киму в грудь и всё же разрыдалась. Было безумно страшно, что план Кеммера не сработает и брак со мной его убьёт. Я от всей души ненавидела это драконово проклятие и Моэру Блайнер вместе с ним.

— Ким, почему всё так несправедливо?

Он понял, что именно я имела в виду, и ответил:

— А вдруг всё, наоборот, справедливо? Я постараюсь исправить то, что сделала тётя. По крайней мере в отношении тебя. Мы также поможем твоей семье. Я прикинул, что свободно могу выделить двадцать пять тысяч. Если поднапрячься — тридцать.

— Даже если Брен откажется дать благословение на наш брак?

— Да. Ты сможешь сама оплатить налоги за своих сестёр, если захочешь. Я понимаю, что ты любишь семью, и вижу, что ваша ситуация гораздо сложнее и хуже, чем казалось раньше. Я никогда не интересовался финансовыми делами Болларов, но в