Чертовски неправильный парень - С. Р. Джейн

Оставалось всего несколько дней до крупного противостояния с «Далласом» – первого из трех матчей, в которых я сыграю против своей старой команды. И… я нервничал. Эмоция, которая слишком часто возникала в моей новой жизни в Лос-Анджелесе. Я всегда был полон тщеславия и уверенности, и это не была моя маска – я на самом деле был крутым парнем. Однако с момента, как переехал, тревога постоянно душила меня.

Даллас был моим домом. Именно здесь я подписал контракт хоккейного новичка, выиграл Кубок Стэнли… стал хоккейной сенсацией, которой являюсь до сих пор. Я не был уверен, что смогу перенести, если после моего появления болельщики, которые когда-то скандировали мое имя, будут меня освистывать.

Вчера вечером я просмотрел статистику игр «Далласа». Кас Питерс занял мое место в команде, и, как сумасшедший, я откопал все его показатели. Я совершенно не чувствовал себя виноватым, когда мысленно пожелал этому бедному парнишке провалиться в сезоне. Мне нужно было, чтобы он был отстоем – иначе я не переподпишу контракт с «Далласом».

И он был отстоем. Я улыбнулся, когда наткнулся на статью, где какой-то репортер назвал его игру «медлительной» и «вялой». Как раз то, что мне хотелось видеть.

Хотя у «Далласа» все еще были хорошие результаты. Из-за Линкольна, конечно. Когда у тебя в команде безоговорочный король среди нападающих НХЛ, то преимущество на твоей стороне. Командная работа тоже была на высоте.

Навыки Линкольна были почти сверхъестественными, а дисциплина – железной. Он стал только лучше с тех пор, как в его жизни появилась Монро. Линкольн всегда был выпендрежником, и он определенно выпендривался перед ней.

Я чертовски гордился своим приятелем. Но действительно скучал по игре с ним.

Это желание никогда не пройдет – я хотел выйти на знакомый лед, услышать рев толпы, почувствовать прилив адреналина. Конечно, я играл на аренах по всей стране, но Даллас был особенным. Именно там у меня случались одни из лучших моментов и как у игрока, и как у простого человека.

Я решил написать Линкольну – так делают люди, у которых есть самый лучший друг в мире.

Я:

Следующая неделя обещает быть сумасшедшей.

Линкольн:

Я знаю… например, вдруг ты случайно дашь пас мне вместо Сото.

Я:

Ты издеваешься надо мной.

Линкольн:

Я? Никогда.

Я:

Все. Я отправлю Монро миллион своих джерси.

Линкольн:

ЛОЛ.

Я:

ЛОЛ? Это все, что я заслужил?

Линкольн:

Если ты думаешь, что я не отслеживаю посылки и всю почту…

Я:

Монро знает, что ты немного одержим?

Линкольн:

…

Я:

Блэйк и Монро станут лучшими подругами.

Линкольн:

Я лучший друг Монро.

Я:

Успокойся, золотой мальчик. Я слышу твое это рычание даже отсюда.

Линкольн:

*эмодзи со средним пальцем*

Я отложил телефон. Люблю этого парня. Я также наконец понял, что изменилось в нем после того, как он встретил Монро. Я был абсолютно без ума от Блэйк. Приятно иметь сообщника, который в любой момент поможет успокоиться. Хотя, если подумать, он не очень хорошо справился с тем, чтобы успокоить мое сумасшествие и удержать от совершения необдуманных поступков.

Покачав головой, я вернулся к изучению статистики Каса Питерса, планируя игру и то, как собираюсь надрать ему задницу в Далласе.

Блэйк

Когда я взошла на борт роскошного самолета, глаза расширились от удивления. Интерьер был роскошен. Ари убедил Линкольна позволить мне полететь в Даллас на частном самолете. Меня вполне устраивал рейс обычной авиакомпании, но Ари начал говорить что-то о контроле над толпой и о книжном бойфренде, и каким-то образом я оказалась здесь.

Мягкие кожаные сиденья манили, обещая комфорт, а большое количество акцентов из красного дерева создавало атмосферу роскоши. Милая пожилая дама, которую легко можно было бы принять за идеальную няню Макфи[12], встретила меня у двери и указала на нужное место. Ее дружелюбная улыбка и добрые глаза сразу же заставили почувствовать себя желанным гостем, несмотря на странность полета в одиночку на частном самолете.

Я устроилась на сиденье и приготовилась к взлету.

Посмотрев по сторонам, я заметила кое-что необычное. Все, кто работал на рейсе, выглядели так, словно были чьими-то бабушками. Все… даже два пилота.

Миниатюрная женщина с копной серебристых волос, бодрым настроем… и в свитере с рисунком кота подошла к моему месту. На ее бейджике было написано «Эдна».

– Доброе утро, голубушка, – сказала она с теплой улыбкой и протянула корзинку свежеиспеченного печенья. – Надеюсь, вам удобно и вы готовы к полету.

Я удивленно взяла угощение.

– Спасибо, Эдна. Оно выглядит восхитительно.

Эдна улыбнулась, ее глаза заблестели.

– О, милая, я пеку его уже много лет. Никто не может устоять перед хорошим домашним печеньем.

Я не могла с этим поспорить и откусила кусочек теплого хрустящего лакомства, словно попробовала на вкус саму ностальгию и любовь. Печенье таяло во рту.

Пока самолет выруливал на взлетно-посадочную полосу, Эдна продолжала болтать со мной, спрашивая о планах в Далласе и делясь моментами из собственной жизни… у нее было десять внуков.

Вскоре к нам присоединилась другая стюардесса, Мэйбл, с подносом горячего чая. У нее так же были серебристые волосы, очки и она тоже выглядела, как чья-то бабушка. Успокаивающим голосом она предложила чай на выбор.

– Дорогая, у нас есть разные сорта – зеленый, ромашковый и старый добрый «Эрл Грей», – любезно сказала Мэйбл.

Я выбрала ромашковый, и Мэйбл обслужила меня с заботой любящей бабушки, убедившись, что чашка имеет нужную температуру и уровень сладости.

Пока мы пили чай, по внутренней связи раздался голос женщины-пилота, объявляющей информацию о рейсе. Ее тон был намного теплее, чем на коммерческом рейсе… Но на самом деле, каковы были шансы увидеть такой экипаж? Нулевые, верно?

Я достала телефон, чтобы написать Ари, который должен был лететь с командой.

Я:

Ты не обязан отвечать на это… но есть ли у Линкольна какой-то фетиш… на женщин постарше?

Ари немедленно ответил, как будто ждал, что я напишу.

Ари:

Умираю. Я теперь всегда буду стыдить Линкольна этим.

Я:

Значит есть!!!! Он любит бабушек? Я имею в виду, я ничего не скажу… но Монро знает?

Ари: