Чертовски неправильный парень - С. Р. Джейн

Однако всего через несколько минут сотрудница «Кобр», одетая в форму команды, заняла их место. Она подняла огромный знак, достаточно большой, чтобы соперничать в размерах с рекламным щитом. Мои глаза неверяще распахнулись, когда я прочитала написанные на нем слова.

«Собственность Ари Ланкастера», гласила смелая надпись на знаке, стрелка указывала вниз прямо на меня.

Я моргнула, безмолвно глядя на нее. И тут из груди вырвался удивленный взрыв смеха.

Люди уставились на нас, и я вжалась в свое место, лицо горело от смущения.

Но также и от гордости… потому что я хотела принадлежать Ари. Я прекрасно понимала, что являюсь самой счастливой девушкой в мире, раз у меня есть такой мужчина, как Ари.

Несколько минут спустя я взглянула на большой экран над ареной и была потрясена, увидев там свое лицо. Толпа разразилась смехом и одобрительными возгласами при виде меня и вывески. Я была охвачена целым вихрем эмоций – смущением, весельем и странным, разливающимся теплом.

Я взглянула на Ари, который прислонился к защитному стеклу и указал на меня обеими руками с озорной улыбкой на до смешного разгоряченном лице, от которой сердце пропустило удар. Я не могла сдержать смеха, все еще в неверии качая головой.

Несколько минут спустя на одно из пустых мест позади села другая сотрудница «Кобр», тоже с огромной табличкой. Она с энтузиазмом помахала ею, снова отвлекая внимание от игры. Надпись гласила: «Я серьезно», и на ней была стрелка, указывающая на другой знак. Она подняла табличку высоко, чтобы все видели.

Что, конечно, привлекло камеры, и я снова оказалась на большом экране.

Это продолжалось на протяжении всей игры… сотрудник «Кобр» выходил с табличкой, которая мигала над головой, а на большом экране показывали мое лицо. Таблички включали такие фразы, как:

«Лучшая половина Ари»

«У Блэйк лихорадка Ари!»

«Посторонним вход воспрещен: Территория Ари»

«Родственная душа Ари: Руки прочь!»

«Зарезервировано для королевы Ари»

«Собственность #24, Ари Ланкастера»

«Блэйк – гол, Ари – голевая передача»

«Самый ценный игрок для Ари»

«Предупреждение: она занята»

Ари, очевидно, был полон решимости держать меня в центре внимания, и болельщикам, казалось, нравился каждый момент этого действа. Это было мило и абсурдно, и от этого всего в груди разливалось… тепло.

За две минуты до конца матча Ари сделал безупречную передачу, создав потенциальную возможность для забивания шайбы для Томми. Напряжение на арене стало ощутимым, толпа затаила дыхание, когда шайба устремилась к воротам команды соперника.

Удар был нанесен, и мое сердце бешено заколотилось. Время, казалось, замедлилось, судьба игры висела на волоске. Шайба попала в сетку, и арена буквально взревела. «Кобры» вышли вперед на одно очко!

Секунды шли, и стало ясно, что «Кобры» победят. Прозвучала финальная сирена, и толпа взорвалась ликованием. И Ари приберег для меня еще одну табличку… «Талисман удачи Ари».

Только позже, когда мы возвращались домой, я начала сомневаться в этих табличках… и в их значении. Почувствовала, как тяжесть невысказанных сомнений и страхов давит на грудь. Тишина, которая всего несколько мгновений назад казалась приятной, теперь была наполнена массой вопросов, которые стоило задать.

Наконец, я набралась смелости озвучить мысли, которые не давали покоя.

Голос был едва слышен, когда я спросила:

– Ари, тебя когда-нибудь беспокоило то… то, что произошло с Кларком? Не думал ли ты, что я изменю тебе из-за того, что изменила ему?

Он внимательно следил за дорогой, профиль освещало мягкое сияние приборной панели автомобиля. Через мгновение он вздохнул.

– Ни на секунду, – голос был теплым и ободряющим. – И, кроме того… Я бы никогда не позволил произойти подобному. Не позволил бы ни одному другому мужчине оказаться в центре твоего внимания.

Эти слова пытались окутать меня теплом, успокаивающей волной… но боль все еще была сильна.

– Моя мать изменила отцу, и именно поэтому он вышел из себя той ночью, –  прошептала я. – Я узнала об этом после удочерения, нашла статьи в сети.

– Солнышко, ты не такая.

– Разве? Потому что я помню, папа делал все то же, что и ты. Я часто заходила на кухню, когда они танцевали, и думала про себя, что хотела бы иметь такие же отношения в будущем. Он приносил ей цветы каждую неделю. Обращался как с королевой. И она все равно воткнула нож ему в спину.

Я прикусила дрожащую губу.

– Разве это не похоже на то, что я сделала с Кларком? Обидела хорошего человека?

Я не понимала, почему вспомнила про это сейчас. Может быть, потому что не смогла извиниться перед Кларком. Может быть потому, что каждый день с Ари казался слишком хорошим, чтобы быть правдой. Мечтой, без которой я никогда не смогла бы жить.

В машине вдруг стало душно: мне показалось, что я потеряю сознание, если останусь здесь, в ловушке, еще хоть на мгновение.

– Пожалуйста, притормози, – выдохнула я, приступ паники охватил меня, глаз замылился.

Ари немедленно съехал на обочину, и я выпрыгнула из машины еще до того, как он полностью остановился, делая большие отчаянные глотки воздуха.

Руки Ари обвились вокруг меня и прижали к груди.

– Сделай глубокий вдох, ангел, а затем медленно выдохни. У тебя отлично получается, – успокаивающе пробормотал он.

И я перенеслась в другое время, в другое место, когда он произнес те же самые слова…

И каким-то образом мое дыхание выровнялось.

Ари медленно повернул меня в своих объятиях, а затем схватил за подбородок так, что не было другого выбора, кроме как взглянуть на него.

– Давай кое-что проясним, солнышко. Ты не изменяла Кларку. Ты никогда не должна была встречаться с ним. Он был гребаным самозванцем, который удерживал тебя от судьбы. Кларк не был твоей родственной душой. Ты всегда должна была быть со мной. Независимо от обстоятельств, я бы нашел тебя, украл. Не имело значения, даже если бы ты вышла замуж и нарожала кучу гребаных детей – я бы сделал тебя своей. – Его пальцы впились в мою кожу, в чертах лица было больше напряженности, чем я когда-либо видела раньше. – Нам суждено быть вместе, Блэйк. Несмотря ни на что.

Сдавленный всхлип вырвался из моего горла, и он нежно улыбнулся.

– Блэйк, – прошептал он, – ты любовь всей моей гребаной жизни.

Слезы текли по моему лицу, сердце бешено