Сделка - Дарья Белова
Я долго плакала после такого позора. Маме бы рассказать, но мне грозило бы наказание. Все свои переживания хранила в себе, как в сломанной шкатулке.
Эдер медленно поворачивается ко мне лицом. Мое дыхание прерывается в ожидании ответа или какой-нибудь реакции.
— Может, это он не умел целоваться?…
Горячий взгляд скользит по моим губам и возвращается к глазам. Мои щеки слегка краснеют. Я выговаривала свой секрет без намеков и подтекста. Только чтобы задержать спешащего от меня гонщика.
Кто знает, может, в этот вечер мы нужны друг другу больше, чем кажется на первый взгляд.
Австрия, Вена. Семь месяцев спустя
— Нет, все-таки дурацкая игра! — восклицает Алекс.
Его кружка пуста. В моей плещутся остатки пива. Мы довольно пьяны.
— И почему я вообще тебе все рассказываю?
— У меня доверчивый вид, — посчитываю деньги, — ну и, возможно, ты в меня влюбился.
Неловкость повисает над столом, и даже в таком состоянии мы не можем не чувствовать, что я сказала что-то лишнее. Запретное, неправильное.
А под сердцем жжет желание: «Пусть он ответит 'да»!
Выдавливаю из себя улыбку и пытаюсь собраться с силами, чтобы сохранить на лице эту фальшивую улыбку.
Алекс тем временем кружит по мне нечитаемым взглядом с легкой поволокой. Пиво здесь кажется крепче, чем где-либо.
— А как понять, что ты влюбился? Или влюбилась? — голос уставший, медленный. Чуть бархатный и обволакивающий.
Эдер кладет руку на стол, а в раскрытую ладонь подбородок.
Веду плечами. Сложный вопрос. Я не знаю.
— Наверное, когда его победа важнее твоей собственной. Когда ничего не ждешь взамен. Когда подписываешь всякий бред, но по-другому не можешь поступить. Когда понимаешь, что глупа, но чертовски счастлива. А что чувствуют мужчины — понятия не имею, — срываюсь на несколько нервный смех и уворачиваюсь от тяжелого взгляда Алекса.
— Когда не проходит и дня, чтобы не думать о ней. Когда ненавидишь ее за сделанный выбор, но продолжаешь наблюдать за ней издалека… Когда ее победа важнее твоей собственной… Прогуляемся?
* * *
*Признана экстремистской организацией, запрещена на территории РФ.
Глава 31
Марта
В центре города немноголюдно. Гуляют в основном парочки и пожилые люди. За теми и другими приятно наблюдать.
Поглядываю на Алекса исподтишка.
Интересно, каким он будет в тридцать лет? А в сорок? Будет ли у него семья? Если да, то какая? Останется таким же чуть насупленным, сосредоточенным и редко улыбающимся? Или найдется человек — женщина — кто сможет его рассмешить?
— Твои мысли такие осязаемые, Марта, — говорит на выдохе и оборачивается.
— Не думаю. Мой мир не крутится вокруг тебя одного, — чуть увеличиваю темп. Не хочу, чтобы Алекс смотрел мне в глаза долго. Вдруг строчки с моими мыслями побегут.
— Жаль…
— Эгоистично, Алекс Эдер.
— Кофе? — предлагает внезапно, и… Берет меня за руку. Слегка сжимает. Большой палец нарезает чувствительные круги по моим костяшкам.
Наши взгляды встречаются. Сегодня я в кедах, что совсем несвойственно мне, и смотрю на Алекса снизу вверх. Непривычно. Будто слабее.
— Не уверена, что выиграла достаточно денег у тебя для банального американо.
— Зато я могу позволить себе какой-нибудь ванильный раф.
Посмеиваясь, мотаю головой. Нет, не хочу кофе. Он будет означать точку в сегодняшнем вечере. А она уже навела на меня прицел и вот-вот выстрелит, стоит нам переступить порог отеля.
Сегодня мне хорошо.
— Недалеко парк аттракционов, — продолжает мягко надавливать. Чем вводит в ступор.
— А там есть тир? В прошлый раз я так и не дождалась свой приз.
— Я выиграл тебе набор мыльных пузырей! — возмущается и вызывает у меня легкую улыбку. — Знаешь ли, пришлось попотеть.
Прямо там, где бьется сердце, очень тепло. Я могла бы этим теплом согреть весь город.
— Идем, — отвечаю.
Семь месяцев назад. Декабрь
— Стреляй, Алекс! — кричу во весь голос. Стоящие вокруг нас дети смотрят с непониманием.
Эдер сосредоточен. В его руках пистолет. Ненастоящий, конечно, но все равно гонщик выглядит ну очень брутально. Соблазнительно для девушек в возрасте от восемнадцати до ста лет.
Я то и дело, пока Алекс не видит, прикусываю нижнюю губу. О таких, как пилот «Серебряных стрел», пишут в журналах и мечтают миллионы. Сегодня я прикоснулась к этой мечте.
Выстрел. Затем еще один и последний, третий. Закрываю уши ладонями, и дети смотрят теперь на меня осуждающе. Шум этого выстрела наверняка не сравнится с настоящим. Но я взвизгиваю пару раз.
— Пожалуйста, ваш выигрыш, — без энтузиазма говорит парень и передает Алексу упаковку мыльных пузырей.
Мое расстройство неизмеримо. Пятьсот дирхам как с куста.
— Я хотела льва, — обиженно смотрю то на Эдера, то на уставшего парня-индуса.
— Мы хотели льва, — подхватывает Алекс. Киваю.
Обиднее всего становится, когда один из мелких засранцев, что терся около меня и хныкал, выигрывает чертового льва. Большого, лохматого, с черными глазами-бусинами.
С упаковкой ненужных мне пузырей я почти реву.
— Извини, стрелок из меня неважный. Да и уверен, у них сбит прицел, — последнюю фразу говорит громче, специально для ушлого индуса.
В этот момент второй ребенок, еще меньше, чем первый, выигрывает огромного зайца. В моем списке желанного выигрыша пушистый занимал второе место.
— С тебя игрушка, Алекс Эдер. Чтобы в следующий раз у меня в руках был лев. Или заяц. Согласна на панду. Они милые.
Улыбаюсь уже через силу, потому что и он, и я понимаем — следующей встречи не будет.
Сглатываю разочарование, и на вкус оно, как горькая ириска. Липнет к стенкам горла, но о таком говорить как-то стыдно. Ириска должна быть вкусной и сладкой.
— У меня в детстве почти не было игрушек. Так… Пару кукол и мяч. На день рождения мне подарили паззлы, но в первый же вечер поняла, что мне не нравится.
— Это считается еще одним секретом?
Плечо дергается. Снова не знаю.
Бесподобный вечер, аттракционы, на которые я загнала Алекса, море смеха — я в жизни столько не смеялась. Кофе! Безумно вкусный, горький, обжигающий не́бо. И хочется делиться всем на свете. Даже старыми, никому ненужными секретами.
— Все равно держи, — протягивает монету. В этот момент пробегаемся друг по другу взглядами.
— Еще чуть-чуть, и я насобираю
