Порочная невинность - П. Рейн
– Когда раньше? О чем ты говоришь?
– До того, как ты свела меня с ума.
Я провожу носом по ее затылку. Она вырывается, но я не могу ее отпустить.
– Успокойся, – шепчу я.
– Не надо…
Она произносит это обреченно, как будто уже сдалась.
– Только скажи, bella[3], и я тебя отпущу.
Я жду несколько секунд, она молчит. Единственное, что слышно в комнате – наше тяжелое дыхание. Я поднимаю ее и поворачиваю так, чтобы она оказалась верхом на мне. Черт, от жара ее киски мой член еще больше твердеет, и когда София наваливается на меня всем весом, ее глаза испуганно расширяются.
Господи, как эта девчонка невинна! Она вообще видела когда-нибудь член? Брала его в рот? Наблюдала, как он входит в киску? Мне до смерти хочется, чтобы ответом на эти вопросы было «нет», чтобы я стал для нее первым.
Она смотрит на меня огромными карими глазами. Не в силах больше сдерживаться, я нахожу ее губы. София обвивает руками мою шею и зарывается в волосы, тянет за пряди с глубоким горловым стоном. Наши языки встречаются, а мой член, словно подключенный к проводу под напряжением, больно врезается в ткань джинсов. В отчаянии от неудобности позы я прерываю поцелуй и выпрямляюсь, убрав ее ноги со своих коленей.
– Что-то не так? – спрашивает София, когда я встаю.
Я с улыбкой поправляю брюки и подхватываю ее на руки.
– Вовсе нет. Я просто хочу свободы действий, а для этого нужна кровать.
Ее глаза расширяются от страха, а рука прижимается к моей груди.
– Антонио, нельзя… Я девственница.
Ее признание возбуждает меня еще сильнее. Я ненормальный сукин сын.
– Я тебя не трону.
Я усаживаю ее на кровать и смахиваю с покрывала книги, тетради и ручки.
– Антонио, это моя домашняя работа…
Я ложусь рядом и вновь целую ее. Мой член прижимается к бедру Софии, она извивается, посылая в него электрические разряды. Моя правая рука скользит под свитшот. Я ласкаю обнаженную кожу, давая ей привыкнуть к моим прикосновениям. Я не хочу действовать слишком быстро, но это выше моих сил. Я медленно провожу рукой по груди, прикрытой тонкой тканью бюстгальтера, и чувствую напряженный сосок.
Тяжело отрываться от сладких губ, и все же мне надо изучить ее, найти заветные местечки, прикосновение к которым заставит Софию стонать и извиваться от удовольствия. Я провожу губами по ее подбородку и шее и двигаюсь к ключице. Рука Софии сильнее вцепляется в мои волосы, с губ срывается тихий стон. Я делаю попытку снять свитшот; она не сопротивляется, наоборот, поднимает руки.
Не в силах оторвать взгляд, я отстраняюсь, чтобы рассмотреть ее получше. Раскрасневшаяся кожа, опущенные веки. Тяжелое дыхание и призывно раскинутые ноги.
Лифчик на ней простой, из серого хлопка, не предназначенный для соблазнения… черт, ее невинность! Я наклоняюсь и провожу языком по коже вдоль округлостей груди, а руки скользят по спине, нащупывая застежки. Я сдвигаю ткань и беззастенчиво пожираю взглядом идеальные округлости с тугими розовыми бутончиками сосков.
– Как ты прекрасна, София!
Наши глаза встречаются, и она смущенно закусывает губу. Я беру ее за грудь и сжимаю – сильнее, чем следовало бы обращаться с грудью неопытной девушки, но ей, видимо, нравится, потому что она выгибает спину и испускает глубокий стон. Мои большие пальцы пробегают по набухшим соскам, и я, не в силах больше сдерживаться, целую один. Через несколько секунд рука Софии зарывается мне в волосы, и она притягивает меня к себе.
Я обхватываю губами сосок, нежно посасываю, затем перехожу к другому. Девушка извивается, и я сдвигаюсь, чтобы не оказаться прямо на ней. Если я позволю ей и дальше тереться об меня, как кошка во время течки, то кончу в штаны.
Продолжаю играть с сосками, втягиваю их в рот, ласкаю языком, а потом провожу рукой по холмику поверх легинсов. Ее бедра отрываются от кровати и прижимаются к моей руке.
– Вот и все, tesoro[4]. Я дам тебе то, что ты хочешь.
Я впиваюсь губами в сосок, и она вскрикивает, сильнее прижимаясь киской к моей руке. И вот она уже трется о мою руку, а я ласкаю соски и грудь, которая плавно подрагивает, когда я отрываю язык.
– Так хочу трахнуть эти сиськи…
Она стонет, и я вновь завладеваю соском. Я ненасытен. Она прижимается ко мне бедрами, я нащупываю киску под легинсами. София тяжело дышит и притягивает мою голову к груди. Я трогаю ладонью клитор, чтобы она могла кончить. Через полминуты она выгибает спину, как будто занимается йогой, и вскрикивает.
Я зажимаю ей рот, чтобы нас не услышал весь Рим-хаус. Она еще несколько раз вздрагивает и безвольно откидывается на матрас. Когда я убираю руку, наши глаза встречаются. Что-то мне не нравится в ее взгляде: чувство вины, смущение, стыд. Не то, что должна испытывать женщина после оргазма.
– Тебя уже кто-нибудь заставлял кончать?
Я умираю от желания быть у нее первым. София смущенно качает головой, будто не понимает, что преподнесла мне только что самый лучший подарок. Я улыбаюсь и нежно целую ее в губы.
– Ты прекрасна.
Твердый, как камень, член натягивает джинсы, я перекатываюсь на бок и принимаю более удобное положение. Придется потрудиться над этим, когда вернусь к себе.
– Антонио… я… – шепчет София.
Я не знаю, что сказать. Я пришел сюда не для того, чтобы развлекаться с лучшей подругой моей младшей сестры – скорее наоборот. Но я не могу устоять перед этой девушкой.
Я не хочу сейчас обсуждать, что все это значит. Черт возьми, я сам ничего не понимаю.
Тем не менее пора идти. Я принимаю сидячее положение, затем встаю.
– Давай встретимся в кафе «Амброзия» в пятницу, в восемь вечера. Узнаем, что придумали русские.
Найдя ее взгляд, я тут же начинаю об этом сожалеть. В ее глазах плещутся обида и боль.
– Конечно.
Она прикрывает рукой обнаженную грудь, навеки запечатлевшуюся в моей памяти.
Коротко кивнув, я поворачиваюсь и иду к двери.
– Тогда до встречи.
Я выбегаю из комнаты, как будто за мной гонится сам дьявол, зная, что полуобнаженная женщина, лежащая на кровати, заслуживает большего, чем я ей дал.
Нет, я обязан помнить о долге перед семьей и держаться подальше от Софии.
13. София
Необходимость встречи с Антонио после того, что произошло между нами в среду, приводит меня в ужас, и я плетусь в кафе «Амброзия», едва волоча ноги.
Случившееся
