Лето в пионерском галстуке - Катерина Сильванова

старался занимать себя хоть чем-нибудь, лишь бы не думать о том, что у него было и чего теперь нет, лишь бы не допустить, чтобы пустота снова напомнила о себе. Он собирал марки, клеил модели самолётов, паял, вырезал по дереву, разводил аквариумных рыб, но все это было для него пресно и скучно. В поисках увлечений, которые могли бы заменить утраченную без музыки радость, в поисках смысла собственного существования, Юрка сблизился с теми, кого никак нельзя было назвать скучными — с дворовыми ребятами. Отпетыми хулиганами они не были, но всё равно их занятия пользы Юрке не приносили. Много ли толку было в том, что Юрка научился карточным фокусам и шулерству, множеству матерных песенок и стишков, а маясь от безделья в подъездах, скрутил с десяток лампочек и написал талмуд неприличных слов? А в том, что в школе взорвал несколько карбидных бомб и сжёг пару дымовух?

Конечно, дворовые ребята научили его и более безобидным проказам, в том числе и лагерным. И за одну только прошлую смену Юрка пристрастил почти всю малышню к разнообразным пакостям, и в каждом отряде каждым утром происходило что-нибудь из ряда вон выходящее. То жертву обливали холодной водой и она вскакивала с кровати, будучи привязанной к матрасу. То жертву будили криком и бросали ей на лицо простыню с криком «Потолок падает!» и жертва верещала не своим голосом, потому что ей действительно казалось, будто на неё падает потолок. То пока жертва умывалась, прятались под умывальником и связывали между собой кончики шнурков, чтобы, умывшись, жертва и пары шагов не могла сделать — падала. Что уже говорить о «ночной» классике — мазать спящих пастой, или класть холодные макароны под подушку, или незаметно дёргать шторы, когда кто-то рассказывает страшилку? Ребятам было безумно страшно и весело, но самому Юрке быстро наскучили даже изощрённые розыгрыши.

Надоевшее в прошлую смену тем более не радовало в эту. И не одного Юрку. Володе пакости тоже были ни к чему.

— Вот блин… Ну и проказники мне достались… — на его лице отразилась смесь растерянности, переживания и раздражённости.

* * *

После ужина Володя выловил Юрку в толпе выходящих из столовой пионеров.

— Слушай, Юр, ты же придёшь сегодня вечером к нам? Я попросить хотел…

— Что?

— Я всё из-за этой зубной пасты переживаю. Они же маленькие ещё, не знают, что это может быть травмоопасно.

Юрка кивнул:

— Ну, в принципе да… мне года два назад какой-то умник в глаз вмазал пастой. Жгло так, что думал — ослепну. Потом неделю с опухшим веком ходил.

Володя, послушав его, переменился в лице, а Юрка вмиг пожалел, что рассказал эту историю.

— Но ты не переживай! — поспешил успокоить он. — Мы знаем об их коварных планах, значит, сможем препятствовать…

— Препятствовать бесполезно. Сегодня пресечём — напакостят завтра. Важнее другое: чтобы они знали, что нельзя мазать в глаза, уши и нос. И я вот что придумал: надо рассказать им страшилку про зубную пасту.

— Ага, вчера ты был против, чтобы я пугал твою ребятню…

— Нет, Юр, пусть лучше в моём отряде в кровати надуют, чем кто-нибудь задохнётся или получит ожог. Тем более ожог глаз!

Юрка почесал затылок.

— И что такого страшного про зубную пасту можно придумать?

— До отбоя вагон времени, сообразим.

* * *

— Пчёлкин! — громким шёпотом позвал Володя, склонившись над кроватью мальчишки. — Ну-ка, сядь!

— Что опять? Зачем? — буркнул тот, но, скинув с себя одеяло, послушно сел.

— А вот зачем, — Володя пошарил рукой под подушкой, выудил оттуда тюбик зубной пасты и выпрямился. Затем внимательно оглядел ряды кроватей. — У кого ещё что-то под подушкой припрятано? Сань?

— А что сразу я? — пискнули из левого ряда у стены.

— А потому что ты всегда молодец.

Юрка наблюдал за всем этим, удобно устроившись на пустой кровати возле окна.

— Ребята, — нравоучительно продолжал Володя. — Не вздумайте никого мазать зубной пастой! Это может быть опасно, вы понимаете?

В ответ донеслось пара ленивых «угу» и «ну да». Володя тяжело выдохнул, набрал в грудь воздуха и хотел было ещё что-то сказать, но из коридора послышался громкий вскрик, после — топот, хлопок двери и несколько всхлипов.

— Я сейчас вернусь. — Володя рванул к выходу из комнаты, крикнув на ходу: — Юр, присмотри за ними!

— Юууу-л-ла! — лукаво протянул Олежка, как только двери комнаты захлопнулись.

— Ась?

— Ты обещал нам стлашилку!

— Да, Юра, обещал!

— Давай новую страшилку!

Юрка громко фыркнул и сложил руки на груди:

— Ну не знаю даже, — протянул он. — Володя мне вчера запретил вам страшилки рассказывать, говорит, вы маленькие ещё. А ведь и правда — маленькие! Даже проделку с зубной пастой подготовить не смогли…

— Так откуда же я знал, что он под подушку полезет! — попытался оправдаться Пчёлкин.

— А нечего было некоторым на весь театр об этом орать! — в тон ему ответил Юрка.

— Это не я, это Саня! — насупился Пчёлкин.

— Зато у меня пасту не отобрали! — толстяк победно взмахнул тюбиком над головой.

— Ну-ка, спрячь! — шикнул на него Юрка и добавил угрожающе: — Ты даже представить не можешь, какие ужасы происходят в «Ласточке» с шутниками, которые пастой мажутся! И это не выдумка, я сам видел…

Все притихли. Слышно было, только как Саша шуршит, пряча тюбик обратно под подушку.

— А что такого с ними плоисходит, Юл? — Олежка вылез из-под одеяла и заинтересованно уставился на него.

— Что ты видел? — скрестил руки на груди храбрящийся Пчёлкин.

Юрка прищурился, зная, что ребята видят его силуэт на фоне окна, оглядел комнату.

— Вы точно хотите это знать?

На долгие полминуты в отряде повисла тишина, и только потом послышалось одно неуверенное «да», которое подхватили несколько голосов.

— Ладно, — сказал Юрка. — Тогда открою вам ещё одну по-настоящему страшную тайну… В «Ласточке» по ночам бродит не только призрак графини, о которой я вам вчера рассказывал. На самом деле, — я где-то читал, — в этих местах повышен