Покоренные судьбой - Кора Рейли

Но это был совсем иной танец, чем те, что я видел раньше. Он был отчаянным и тоскливым.

Мой ботинок зацепился за какой-то предмет. Раздался грохот. Глаза Греты распахнулись, и она перестала двигаться, ее руки вытянулись вдоль тела.

Грета сфокусировала на мне взгляд. Я сунул пистолет в нагрудную кобуру, а второй опустил на несколько сантиметров, остановившись перед Гретой.

Вынув фонарик изо рта, я положил его на пол, направив луч вверх, чтобы мы с Гретой могли видеть друг друга.

Она не двигалась. Грета выглядела совсем хрупкой. В ее глазах было что-то затравленное.

И я понял – все, в чем я клялся себе, все, что я сделал за последний год, ровным счетом не имело никакого значения.

– Я не была уверена, что ты придешь, – пробормотала она сдавленным голосом.

Я горько улыбнулся:

– Мне и не следовало. Это может быть ловушкой.

– Мы одни.

Я покачал головой и придвинулся еще ближе, возвышаясь над ней.

– Ты знаешь, многие могут подумать, что это плохая идея – остаться наедине со своим врагом.

– Ты мой враг?

– Ты – Фальконе, а я – Витиелло. Наши семьи находятся в состоянии войны.

Она моргнула и посмотрела на меня.

– Тогда почему ты здесь?

Я пожал плечами и хрипло ответил:

– Я могу похитить тебя, причинить тебе боль разными способами, убить тебя.

– И что теперь?.. Ты причинишь мне боль?

Мое сердце сжалось. Я приподнял ее лицо за подбородок. Наши лица были совсем близко.

– То, что мы находимся рядом, – плохая идея. А то, что ты до сих пор доверяешь мне, – просто ужасно.

Она задрожала, хотя мне казалось, что в лобби невыносимо душно.

– Ты мне нужен. – Ее ресницы затрепетали, и она на мгновение зажмурилась, словно чему-то ужаснулась. – Конечно, было неправильно звонить тебе, не представляю, почему я это сделала, но я не могла больше ничего придумать. Я нуждалась в том, чтобы увидеть тебя. Я никогда раньше не чувствовала себя настолько потерянной, такой непохожей на себя.

– Что случилось? – тихо спросил я.

Грета обхватила себя руками, глядя вниз, и опустилась на пол, ускользая от моего прикосновения.

Затем выжидающе посмотрела на меня, и я тоже сел на пол, положив пистолет поблизости. Грета уставилась на луч света и глубоко о чем-то задумалась.

Она стала совсем отрешенной, а я заметил, что ее щеки запали. Грета принялась покусывать нижнюю губу, перевела взгляд на меня, и, как и год назад, я был полностью покорен.

Один ее взгляд – и я был всецело в ее власти, а мое сердце было в ее руках.

– Ты не увидишь меня прежней, когда я расскажу тебе.

Я сомневался. Разве хоть что-то может изменить мое отношение к Грете? Я пытался ненавидеть ее.

Я ненавидел ее брата без труда, с такой животной страстью, что надеялся найти проблеск неприязни и по отношению к Грете. Когда это не сработало, я попытался забыть ее.

И вот сегодня я здесь.

– Все плохо. Действительно плохо.

Страдание в ее голосе заставило меня потянуться к ней и провести большим пальцем по ее щеке. Мое обручальное кольцо блеснуло в луче фонарика, и я убрал руку.

Что мы делаем?

– Я убила человека, два дня назад.

Этого я точно не ожидал. Однако она была Фальконе, поэтому ее слова не произвели бы особого впечатления год назад, до того, как мы встретились впервые. Но ведь за краткое время, отведенное нам обоим, я успел пообщаться с ней и ощутил, какова она на самом деле. Да и сейчас Грета излучала доброту. Я не мог вообразить, чтобы она стала жестокой без веской причины.

Она не делала это ради забавы, как ее брат и даже я иногда.

Она откинула голову назад, уставившись в потолок, до которого не доставал луч фонарика, и я, не задумываясь, переместился так, чтобы оказаться к ней еще ближе.

– Он сгорел заживо, а потом Невио убил его.

– Значит, ты не убивала.

– Невио закончил то, что я начала. Человек умер бы в любом случае. Он был в огне.

Ее глаза были расширены и встревожены, когда она повернулась ко мне, ее грудь вздымалась и опускалась. Я невольно скользнул взглядом по низкому вырезу ее купальника. Отогнал похотливые мысли прочь и сосредоточился на очевидной беде Греты.

– Расскажи, что случилось, в подробностях, хорошо?

Она сглотнула, кивнула и начала говорить тихим голосом. Когда она завершила свою историю, то с тревогой посмотрела на меня, ожидая моего решения. Я был уверен в одном: я – не тот человек, с которым стоит обсуждать оправданность убийства кого-либо, но иных вариантов не было. И мне понравилось, что она захотела увидеться со мной и исповедаться.

У нее не имелось причин доверять мне сейчас, да и вообще наши семьи воевали, мы не общались целый год, однако она позвонила мне в свой худший час.

– Ты действовала из добрых побуждений, Грета. Вероятно, ты была в шоке. Несмотря на воспитание, ты не привыкла к жестокости и насилию, поэтому, увидев все это, ты настолько расстроились, что набросилась на него, не подумав. И, насколько я понимаю, парень заслуживал гибели.

– Но кто я такая, чтобы решать, кто заслуживает смерти, а кто нет?

Я мрачно усмехнулся:

– Мой отец и я постоянно судим о жизни и смерти, как и твой отец и брат. И убиваем людей без малейшего намека на добрый мотив.

Она положила щеку на колено, став еще меньше, наблюдая за мной своими темными глазами.

Все, о чем я мог думать, это наклониться и поцеловать ее.

– Спасибо, что выслушал, – сказала она просто. – Спасибо, что снова спас меня, хотя ты говорил, что не будешь.

Я кивнул.

– Не за что, – ответил я глухим голосом. – Но я не спасал тебя сегодня. Тебе не угрожала опасность.

Она загадочно улыбнулась:

– Возможно, теперь я в опасности.

Я заключил ее лицо в свои ладони.

– Наверное.

– Почему ты заставляешь меня чувствовать себя прежней и в то же время совершенно другой, обновленной?

Если бы я только знал! Ведь и она заставляла меня чувствовать себя несдержанным и одновременно покорным. Рядом с ней я ощущал себя так, словно наконец-то вернулся домой.

– Сколько времени у тебя есть до того момента, как твоя семья пришлет кавалерию?

– Я выскользнула через особняк Фабиано. – Она сомкнула губы. – Они ничего не заподозрят до утра, но я должна вернуться до восхода солнца или рискую наткнуться на кого-нибудь.

Я кивнул. В Вегасе – полночь, в Нью-Йорке – три часа ночи, конец длинного дня и еще более длинной недели. Мое сердце и