Бабочки по дебету - Екатерина Владимировна Кольцова
– А зачем ты уходишь сейчас, если дежурство ночью?
– Потому что мы еще не сделали достаточно плотиков, – сказал Нахов и пристально взглянул на Марго. – Представь себе, сотни крошечных пушистых комочков, желтенькие и серенькие, беззащитные и слабые, бьются в суровой реке без мамы и папы, вытягивают голенькие шейки, пищат тоненькими голосами, молят о помощи, и погибают. Их мертвые маленькие тельца выбрасывает на берег. Ты же этого не хочешь?
Лиза всхлипнула. Марго поняла, что аудиторская проверка в его глазах имеет гораздо меньшую ценность, чем жизнь птенчиков, и его попытку надавить на жалость оценила. Ясно, что он все равно уйдет, и неделю эту потеряет. А ей что, работать одной?
– Мы с Илюхой тебе поможем. Будем по очереди дежурить ночью, – предложил Петр. Илья с готовностью кивнул, и Эдик, довольный и вдохновленный неожиданной поддержкой, убежал спасать мир.
* * *В шесть вечера Марго осталась в офисе одна. За Лизой зашел Миша, и ее тут же как ветром сдуло. Петр и Илья тоже отчалили. Марго вздохнула, и решила еще поработать. Если так пойдет дальше, то уложиться в сроки не получится, учитывая, что объем работы большой, а реально работает только она. Стажеры не столько помогают, сколько отнимают время: им надо ставить задачи, потом перепроверять, сто раз исправлять и все равно они сделают не так. Единственное, что можно им поручить – это сверять суммы в проводках с суммами по документам. Поэтому Марго решила добить выборки – чтобы загрузить стажеров посильными для них задачами.
Ее раздражала эта ситуация. Задание интересное, а работать некому. Еще эта Эдикова орнитология отнимает время, которого и так нет. Черт знает что. Так можно и проверку завалить. Не то, что мошенничество не найти, а не успеть сделать даже самые необходимые процедуры. Марго нервничала, когда позвонил Игорь. Поговорила с ним без настроения, и теперь чувствовала себя немного виноватой.
Она просидела в офисе до девяти. Очень устала, зато доделала выборки, и выложила запрос в папку для бухгалтерии. Больше ни на что она сегодня не была годна, что не удивительно, учитывая две последние бессонные ночи. Можно выдвигаться домой, только проветрить напоследок. А то завтра с утра здесь будет газовая камера.
Проходя к окну мимо места Петра, она случайно задела его блокнот. Он упал и раскрылся. Марго подняла его, чтобы вернуть на место, но взглянула на страницу, и замерла. Там карандашом были нарисованы птички. Те самые, которые прыгали по березе за окном, и весело щебетали все эти дни. Две любопытные: заглядывали в комнату, а третья очень грустная, сидела нахохлившись, и переживала. Их эмоции были такими яркими, и одновременно это были живые птички, не карикатурные или мультяшные, а самые настоящие. Это было какое-то волшебство.
«Почему при таком таланте, у этого парня такой гадкий характер?» – подумала Марго.
Впрочем, это как раз не ново. Многие талантливые люди имели дурной нрав. Совсем недавно она прочитала «Луну и грош» Моэма, о художнике, прототипом которого был Поль Гоген. Та еще сволочь, и – гений. Почему так устроено – вопрос философский. Хотя, может и не такой уж гад этот Петр. Дружит с простачком Ильей, не обижает его. И Эдику помощь предложил. Может, он женоненавистник?
Марго перевернула страницу. И тут у нее перехватило дыхание. Потому что… ой, мамочки. Она открыла следующую страницу, и еще, и… к счастью, рисунки кончились до того, как она умерла от удушья. Восстановив способность потреблять кислород, она задумалась. Вот, значит, как… Разумеется, он художник, все время рисует. Сидит напротив нее. Что вижу – то пишу. А что голую – так на то у художников и фантазия. И вообще, они же в свои мастерские приглашают натурщиц. А здесь специальных моделей нет, вот он и тренируется на ней. Какой ужас! Во всех позах – и лежа, как Даная у Рембрандта, и сидя, поправляя прическу, как у Ренуара. А вот в дверях. Этот момент она запомнила – сегодня, уходя на обед, обернулась, чтобы поторопить, и поймала его пристальный взгляд. Кто бы мог подумать, что он замышляет сюжет для зарисовки? Какой кошмар!!! Как это все неуместно! А что, если он напишет настоящую, большую картину с ней, обнаженной? И подарит, например, Эстер Петровне? Что скажет Игорь на это?! И ведь как точно, гад, он угадал ее интимные детали. И как красиво, черт побери, у него вышло! От досады у Марго даже выступили слезы. Да как он посмел?! Какое он имеет право?!
Глава 19
На такой нежный изгиб шеи Петр никак не мог не обратить внимание. И улыбка, и форма груди, и тонкие щиколотки… Неправильно, что такая изысканная красота досталась счетоводу. Она и не осознает, чем ее наградила природа. Изумительная, чувственная женственность, и у кого? У человека, который думает о дебетах и кредитах, счетах и проводках. Какая расточительность, о боже! Отдать тело богини этому сухарю? Зачем?! Петр не мог просто пройти мимо такой модели и сделал несколько набросков. Лицо он потом изменит, хотя сложно придумать что-то лучше выражения пронзительной ранимости, присущего этой девушке. А какая улыбка, аж мурашки по коже. И по какому же поводу сия чудесная асимметрия случается с ее пухлыми губками? По поводу котлового метода учета себестоимости, прости господи. Чудовищно.
Петр поймал себя на мысли, что думает о ней постоянно. То есть, не о ней, конечно, а о ее теле. Что за чертовщина? Изголодался без секса? Ну да, не до того было в последнее время. Готовился к выставке, работал как проклятый. А тут еще пришлось расплачиваться с братом. Несмотря на то, что, как снег на голову свалившийся покупатель приобрел у них весь запас кошачьих усов за баснословные сто тысяч, и еще триста тысяч,
