Не верь, не бойся, не проси. Книга пятая - Юлия Ветрова

Яр продолжал тяжело дышать. Он снова обнял её, прижимая Яну тесней к себе.

– Это странно, – сказал он наконец.

– Что именно? То, что я тебя люблю?

Яр чуть повернул голову и с усмешкой посмотрел на неё.

– Это – особенно. Но я про то, что произошло сейчас.

Яна тоже улыбнулась одним уголком губ.

– Я смогла показать тебе что-то, чего ты не знал?

– Однозначно, – Яр всё-таки перевернулся и притянул её к себе. – В прошлый раз было… не так.

Он снова замолк.

Яна прикусила губу и прислонилась к его лбу своим лбом.

– В прошлый – это там? – спросила она осторожно.

Яр закрыл глаза и кивнул.

Какое-то время оба молчали.

– Я хочу тебе рассказать, – сказал наконец Яр. – Хочу, чтобы ты начала меня понимать. Но я просто… не могу.

Яна бережно провела ладонью по его щеке.

– У меня тоже есть вещи, о которых я не могу тебе рассказать, – сказала она. – Я о них не хочу даже вспоминать. Я не думаю, что нам обоим будет легче, если мы будем бесконечно думать о них. Но я всё-таки действительно хочу тебя понять.

Яр открыл глаза.

– Я хочу, чтобы тебе было хорошо со мной, – сказал он. – Хотя бы теперь. Я хочу быть уверен, что тебе хорошо.

ГЛАВА 83

К концу июля зарядили дожди и на охоту выходить стало сложней – на третий день сплошного ливня ноги уже проваливались в грязь по колено.

Вопрос с деревней так и не был решён, и хотя дичь пока решала проблему пропитания, дожди с новой силой заставляли думать о том, что делать дальше.

По вечерам – почти как раньше – Яр сидел в кресле перед очагом или прямо на полу, держа Яну в руках и прижимая к груди.

Яна с началом дождей все вечера проводила в вялой дрёме. От свежего воздуха ей вообще постоянно хотелось спать. Пока она выходила на охоту с Яром, в ней кипел какой-то энтузиазм, но теперь, когда можно было просто сидеть, не двигаясь, она то и дело засыпала.

Яр гладил её по волосам и иногда целовал за ухом. Яна только морщилась и трясла головой, будто отмахиваясь от налетевшей мухи.

После того раза, когда Яр провёл с ней ночь, Яна как-то сама перебралась спать к Яру в кровать. Потом ещё раз, и ещё.

Яр был рад, что ему не пришлось просить. С Яной под боком спалось куда лучше, а просыпаясь, можно было прижимать её к себе.

Это «прижимать» становилось наркотиком – «прижимать» хотелось вечером, утром и даже днём. На охоте было тяжелей всего, потому что «прижимать» было нельзя, иначе сама охота превращалась в какую-то непонятную романтическую прогулку, и вся дичь уходила из-под носа.

Зато вечером они возвращались домой, и Яну снова можно было «прижимать».

Яна послушно подставлялась под любые ласки, прогибала шею, когда её касались поцелуи, так чтобы предоставить губам Яра больше места. Раскрывалась навстречу и эта покорность будила в Яре давно забытую, клокочущую злость.

Он сам до конца не мог понять, что именно так злило его. Не было чувства победы, которое он привык испытывать, когда пуля входила в добычу. Яна будто бы сдавалась заранее, и невольно опять просыпались мысли – а какой она была с другими? Она также прогибалась и ластилась к каждому касанию губ?

Яр помнил, что да.

Он так и сяк старался отгонять от себя эти мысли, но, когда Яна таяла в его руках, невольно начинал думать о том, что если получит это тело в свою полную власть – если, конечно, она может быть более полной, чем теперь – то снова сорвётся. Он не хотел причинять боль. Сам понимал, насколько бессмысленно вспоминать старые обиды сейчас. И потому сдерживал себя, ограничиваясь поцелуями и ласками. Просто наблюдая за Яной и стараясь держать себя в руках.

– Надо решать, что делать дальше, – сказал Яр как-то, когда они сидели у очага, а в окно стучался бесконечный дождь.

Это «надо решать» было странным. Он не помнил, чтобы когда-либо в жизни ему приходилось решать вместе с кем-то, и это сковывало его, заставляло буксовать. Даже в детстве, после смерти отца, он всегда решал сам – за себя и за мать.

Советоваться было тем более странно, что у Яны тоже не было никаких идей.

Стоило признать, что в целом они бывали, и иногда Яне в голову приходило то, чего никогда бы Яр не придумал сам. Но именно сейчас Яна молчала, и стоило заговорить о будущем – впадала в какой-то потусторонний транс.

– Я не хочу уезжать, – сказала она упрямо и сейчас. Даже выпрямилась, выбралась из объятий и замерла, положив руки на колени и глядя в огонь.

– Ты хоть представляешь, что тут будет зимой? – спросил Яр.

Яна повела головой. Она явно ничего не хотела представлять.

– Яна, – Яр тоже сел и попытался притянуть её обратно к себе, а когда Яна ускользнула, просто ткнулся лбом ей в плечо. – Ты же не сможешь здесь жить.

Яна поджала губы и упрямо повторила:

– Я не хочу уезжать.

Помолчала какое-то время и добавила:

– Ты станешь таким, как раньше, Яр. Если мы вернёмся назад. У тебя опять будут деньги, сделки… Партнёры… – Яна со свистом втянула воздух через нос. – Я не хочу возвращаться назад.

Яр обхватил её за плечи и, мазнув носом вдоль плеча, нащупал в вороте свитера основание шеи. Уткнулся туда, в тёплое от кожи Яны и колючее от шерсти, и зажмурился.

Он понимал, о чём говорит Яна. Может, не до конца, но понимал. Он и сам не хотел назад. Здесь так легко было верить, что в мире нет никого, кроме них, а значит – никто не может их разделить.

Яр вдохнул глубоко запах Яны, пропитавший насквозь грубую ткань, и потянул её назад, заставляя упасть на застеленный овчиной пол.

Яна опустилась на лопатки и теперь смотрела на него снизу-вверх.

– Возьми меня, Яр, – попросила она. Так легко и спокойно, что по венам Яра снова, вскипая, поднялась злость.

Он загнал её в дальний угол и скользнул руками по бокам Яны. Подцепил края свитера и потянул вверх. Яна немного окрепла, но совсем чуть-чуть. В движениях её появилась какая-то новая гибкость – не плавная, как раньше, а резкая, звериная.

Яр рывком перевернул её на живот, так что