Восторг гаргульи (ЛП) - Лукас Наоми
Наконец она поворачивается к двери и входит в дом без ключа.
Моя хмурость становится глубже. Дверь не заперта. Мне это не нравится. Еще больше летучих мышей селятся на ветвях вокруг меня.
Я смотрю туда, где она исчезла, изучая свой член рукой, и в моей голове проскальзывают смутные воспоминания. Мое тело сформировало этот член после того, как она поранилась о мое крыло. После этого сна...
Женщина никогда раньше не знала моего имени. Никто еще раньше не обладал силой вытащить мой член из моей формы. Они должны быть связаны.
Я тяну за придаток, находя это приятным ‒ ощущение, к которому я не привык. Ощущение пустоты теперь, когда Саммер исчезла.
Мне нужно увидеть ее снова.
Я замечаю ее через окно и смотрю на другую ветку, с которой обзор лучше, но, прежде чем двинуться с места, я слышу, как на дороге движется другая машина. Рыча от разочарования, мое тело напрягается от нового типа напряжения. Машина паркуется рядом с автомобилем Саммер, и из нее выходят двое мужчин. Я чувствую, что старший из них является ей кровным родственником, но мое внимание приковано к мужчине, стоящему рядом с ним.
«Эдрайол».
Мой хвост обхватывает ветку, не давая мне атаковать.
Он смотрит прямо на меня, на его лице расплывается довольная улыбка, прежде чем снова повернуться к пожилому мужчине, чтобы сказать ему что-то. Я ощетиниваюсь, злюсь. Он знает, что я ничего не сделаю, пока рядом свидетели.
И в отличие от него, у меня нет роскоши прыгать в тела, свободы постоянного движения.
Требуется чрезмерная сила воли, чтобы скрыться, зная, что он теперь ближе к Саммер, чем я. Мужчина постарше впускает Эдрайола в дом, а затем они уходят. Мой разум дрожит, когда я выскакиваю из своего укрытия и ищу их через окна. Мне повезло, что в изоляции эта семья не находит необходимости в уединении и не загораживает окна.
Они не боятся внешнего мира, когда им следует быть в ужасе.
Есть вещи гораздо хуже, чем я, наблюдающий из темноты. Колония летучих мышей, окружающая меня, шепчет о многих несчастных существах.
Эдрайол выглядывает из главного эркера, и его зубастая торжествующая ухмылка неестественно расширяется. Несмотря на его человеческий облик, я узнал бы его зло где угодно. Ухмылка исчезает с его лица, превращаясь в теплую улыбку, когда его приветствует пожилая женщина. Они пожимают друг другу руки и смеются. Они исчезают из поля зрения, и вскоре после этого я слышу слабый звук приятной болтовни.
Двигаясь вперед, я останавливаюсь на краю света.
Саммер прислоняется к дверному косяку в задней части комнаты, скрестив руки на животе. Она бледная, нервная, оглядывается назад, а затем в окно, вынуждая натянутую улыбку, которая не достигает ее глаз. Эти глаза расширяются, когда Эдрайол приближается к ней, как будто они… встречались раньше. Их приветствие неловкое, что приносит мне некоторое утешение.
Если она пешка демона, то она хорошо это скрывает.
По какой-то причине я хочу, чтобы она смотрела на меня. Я хочу просунуть между ними свои крылья и разорвать новое тело Эдрайола на куски, прежде чем он сможет приблизиться. Они слишком хорошо смотрятся вместе.
Выражение ее лица остается настороженным, и она делает шаг назад, выбегая из комнаты и поднимаясь по парадной лестнице. Она появляется на втором этаже, а затем исчезает в глубине дома. Пожилая пара ‒ я предполагаю, что это ее родители ‒ окликает ее, женщина следует за ней еще несколько шагов, прежде чем остановиться, ее лицо обеспокоено. Она оборачивается и извиняющимся тоном обращается к Эдрайолу.
Я отрываюсь от земли, сажусь на дерево и ищу Саммер наверху.
Она снова появляется на маленьком третьем этаже, поднося какое-то устройство к ушам и губам. Она задергивает шторы и исчезает из моего поля зрения.
В тот вечер я наблюдаю за ними всеми, изучая все, что могу. Кот бродит по нижним этажам, время от времени шипя и обгоняя Эдрайола. Саммер не возвращается на основной уровень, что меня очень радует. Я чувствую, когда она засыпает, ее эмоции погружаются в спокойный сон, беспокойство сменяется снами.
Летучие мыши прилетают и улетают, пока я жду, когда Эдрайол придет ко мне.
Он выходит из дома, а отец Саммер надевает ботинки и куртку.
Он останавливается на краю крыльца.
‒ Ты проснулся, мой друг. Подумать только. Я не ожидал увидеть тебя так скоро.
‒ Эдрайол, ‒ рычу я. ‒ Прекрати свои бесконечные игры. Они ничего не стоят.
‒ Кто из них знает твое имя? Избавь меня от усилий.
Его смех окутывает меня, воздушный от волнения.
‒ Я очень надеюсь, что это молодая женщина, продавщица из магазина. Это было бы увлекательно. Женщина, ‒ вытягивает он слово так, будто оно вкусное. ‒ Или ты пришел сюда ради меня?
Я не отвечаю. Я отказываюсь давать ему подсказки. Я беру только… я беру только у него. Его власть, его свобода, его извращенные цели. Все, что он хочет, чего он желает, заключено внутри меня.
Он хлопает руками, заставляя летучих мышей визжать, а червей вылезать из земли.
‒ В любом случае, как будет весело. Я ждал.
Несмотря на столетия, прошедшие с момента нашей последней конфронтации, ничего по-настоящему не изменилось. Ему нужно мое имя, и я не знаю, как его уничтожить. Мы никогда не будем свободны друг от друга.
Глава 6
Призыв к нормальной жизни
Саммер
Темно. Я должна спать. Я переворачиваюсь на спину и смотрю, как вода легкими волнами бьет в мое окно в крыше, стекая по стеклянным стеклам бесконечными ручейками.
Пытаюсь собраться с мыслями.
Не знаю, как долго я смотрю на воду, стекающую по моему окну, наблюдая, как дождь утихает и небо проясняется. Мне пора одеваться и готовиться к открытию музея. Хопкинса нет уже неделю, и это самый длительный срок, когда я управляю магазином самостоятельно. Работа начинает приносить свои плоды, потому что я начала что-то воображать.
Хопкинс будет так горд.
Со стоном я тянусь за телефоном на тумбочке и вспоминаю, что забыла его в магазине. Слава богу, я знаю номер Эллы наизусть, но все еще ненавижу оставаться без телефона ‒ я и так здесь изолирована. Мой следующий стон полон волнения, когда я сбрасываю одеяла, хватаю свежую одежду и направляюсь в ванную внизу.
‒ Ты опаздываешь, дорогая.
Папа зевает, когда видит меня, он с кофе в одной руке и Kindle в другой. Он сидит в своем мягком кресле для чтения в конце коридора, скрестив правую ногу на колене. Это его любимое место для чтения. Позади него находится круглое окно с видом на двор перед домом и нашу подъездную дорожку.
‒ Я знаю.
Я наклоняюсь и закрываю дверь в ванную. Меньше, чем через пять минут я принимаю душ и одеваюсь, и вскоре я стою перед ним, уже в десятки раз произнося на устах мольбу.
‒ Папа…
Это его выходной. Вторник исторически является для него худшим днем для ведения бизнеса, поэтому он заменил его субботой. Такова жертва владельца малого бизнеса.
Он пристально смотрит на меня.
‒ Что такое?
Я опускаю голову.
‒ Ты можешь поехать со мной в музей?
Он смотрит на меня таким взглядом, прищуренным, «пытаюсь понять почему», который всегда заканчивается вздохом.
‒ Вчера вечером ты была бледная, как привидение. Что случилось? Твоя мама расстроена твоим поведением, и она даже приготовила тебе любимую еду.
‒ У меня был тяжелый день на работе, ‒ это не совсем ложь.
‒ Это связано с нашим гостем? Он выглядел довольно извиняющимся. Он сказал нам, что вы двое встречались ранее при плохих обстоятельствах.
Плохие обстоятельства?
Ха.
Мужчина, которого мой отец привел домой, был тем самым человеком, который был расстроен из-за горгульи. Он новенький в городе, здесь по делам. Должно быть, первое впечатление он произвел на папу гораздо лучше, так как тот пригласил его на ужин.
