(Не)Мой (Не)Моя (СИ) - Лейк Оливия
Няня, садик, хоккей, сейчас на плавание пошли — это все моя ответственность. Сын всегда будет сыт, одет и обут. Как и дочь. Остальное — дело чужое. Ну и что греха таить, обеспечивать новые отношения бывшей жены мне не хотелось.
Как юрист я очень дотошно изучил пункт моих встреч с Романом Нагорным — четыре дня в неделю, а в скобках уточнение — четверо суток. Значит, я мог забирать сына во вторник и четверг с ночевкой, а не на полдня. Договор составлен идеально, оспорить его в суде максимально сложно и очень дорого. Сама Яна может жить как хочет, но ограничивать меня в отцовских правах не позволю!
— Ники! — крикнул уже в коридоре. Я взял документы и собрался к Яне. Будем говорить предметно и на цифрах.
— Что? — она спустилась почти кубарем.
— Я могу тебя одну оставить дома? Не будет сломанных рук, ног, разбитых носов?
— Нет, — смущенно улыбнулась.
— Или к бабушке отвезти?
— Пап, я буду паинькой. Кстати! — загорелась. — Я придумала подарок Роме!
— Внимательно слушаю, — произнес, завязывая шнурки ботинок.
— Собаку!
— У его матери аллергия на шерсть.
— Давай подарим ему, а жить собачка будет у нас? — предложила простодушно.
— Ну ты хитрюга!
— Есть гипоаллергенные собаки, пап. У них шерсть как наши волосы. Можно ведь такую?
— Ладно, давай так, — придумал кое-что, — тебе задание: собери информацию про щенков, характеристики, плюсы и минусы. Создай презентацию с фотографиями. В общем, сделай так, чтобы я захотел купить животинку!
Николь обрадовалась и побежала заниматься проектом. Я поехал к бывшей. Посмотрим, как выйдет с Яной…
Глава 29
Яна
— Как носик? Теперь дышит? — обнимала сына после того, как ему вынули тампонаду. Анализы крови у Ромы хорошие, раньше проблем с носом не было, поэтому прижигать сосуды серебром повременили. Процедура неприятная, а сын и так натерпелся.
— Дышит, — проговорил обижено. — Домой хочу, — и зевнул.
Ночь была тяжелая. Я фактически не спала, так — урывками. Рома тоже: дышал ртом, горло пересыхало, и он языком едва ворочал. Я подрывалась и отпаивала его, но буквально через час ситуация повторялась. Мы оба были измучены.
— В общем, самое главное, контролируйте в следующие три дня, чтобы в нос пальчиками не лез, — инструктировал врач, подписав выписку.
— Хорошо, — пообещала и на сына взглянула: — Слышал?
Рома кивнул, но избегал смотреть на доктора, стеснялся. Да, есть у него эта привычка козявки пальцами доставать.
— Мы к папе? — спросил, когда уже застегнула ему куртку.
— Нет, мы домой.
— Но я хочу к папе, — сын настаивал. — Он обещал нас на картинг отвезти.
— Да прямо! — вспылила, вспоминая вчерашний диалог с Мирославом. Его тон, надменность и угрозы. — Прямо папа-праздник!
А мама сука и цербер! Я вчера от страха чуть с ума не сошла, но кому это интересно?!
— Я хочу к папе, — накуксился Рома. — Позвони ему, ма.
— Знаешь что, после вчерашнего я вообще не знаю, когда разрешу твоему папе взять тебя! — окончательно распсиховалась. Рома замолчал, но смотрел на меня обиженно. — Пойдем, — схватила за руку, другой вызывая такси. Принципиально не буду звонить Нагорному. Пусть понервничает, как я вчера.
— Я хочу домой к папе! — сын принялся вырываться. Это что такое вообще?! Рома частенько начал проявлять характер, но это перебор!
— Нет, я сказала! — крепче перехватила запястье и практически потащила. Ну конечно, папа хороший, а я плохая! Это жутко бесило. — Рома, перестань упираться, — поджала губы и послала самый строгий взгляд. Сын прекратил, но надулся капитально.
В такси он задремал, а я с тяжелой головой и сердцем смотрела в окно. Город расцветал настоящей весной, живи, наслаждайся, но мне было совсем нерадостно. Сложно определить, с чем это связано, но еще вчера было легко и весело, а сейчас грустно и тоскливо. Наверное, не выспалась.
— Сделать бутерброд? — предложила сыну по приезде. Сейчас точно не будет есть ничего посерьезнее.
— Угу, — все еще обижен.
— Раздевайся, руки мой, а я молоко погрею и колбаску с сыром порежу. Тебе горячими сделать?
— Угу.
Я устало села на стул и головой признала, что перегнула. Сына обидела, вчера на нервах Мирослава прессовать начала. Нет, он виноват, это объективно! Но не нужно было ставить ему ультиматумы и выламывать руки. Мы оба на нервах были.
— Сынок, извини, — заговорила, пока он перекусывал, — я просто очень переволновалась за тебя. Давай поспим немного, а потом папе позвонишь. Идет?
— Идет, — и, поднявшись, подошел обнять меня.
— Я тебя люблю, — прижав к себе, шепнула в мягкие волосы. Неважно, что у нас с Мирославом, но портит его отношения с нашим сыном я просто не имела морального права. Рома любит папу, а папа любит сына. Это очень ценно. — Тебе почитать?
Мы оба переоделись в удобную домашнюю одежду и вместе пытались уснуть у меня в спальне. Роме удалось, а я на себя злилась: позвонил Мир, хотел приехать, забрать нас. Слово за слово, и мы снова совсем не понимали друг друга.
Я осторожно поднялась и, заварив чай, уселась на низкий подоконник в гостиной. Имела ли я права злиться? Высказать претензии? Разве можно было бросить детей одних?! Моя реакция была справедливой! А он…
Я совсем его не узнала вчера. Это какой-то другой человек, не мой бывший муж. Или я просто не знала его с этой стороны? Вчера от него даже энергетика другая исходила. Мирослав всегда был надежной силой, от него не фонило опасностью, он защитник и спасатель по натуре. Вчера это был человек которого нужно бояться. Я поверила ему: если понадобиться, исполнит каждую угрозу. Не явную, настолько завуалированно жесткую, что я не сразу уловила смысл. Именно сейчас я задумалась, насколько в принципе знала своего бывшего мужа и, возможно, будить в нем зверя опасно для жизни?
Да, я всегда подозревала, что Мирослав не мог быть учтивым, уважительным и нежным во всех сферах жизни: они с братом слишком многое решали в этом городе, чтобы остаться абсолютно не склонными к насилию. Но эта часть его натуры всегда была под железным самоконтролем. Мирослав никогда не приносил домой негатив и не был жесток со мной или детьми.
Ты полюбила пожестче, я буду с тобой жестче…
Я задумалась над его словами, кутаясь в мягкий вязаный плед. Любила ли я жестче, грубее, резче? Возможно. Иногда. Сейчас многое изменилось, и я тоже. Мои вкусы, пристрастия, открытость к ласкам. Я научилась получать и дарить удовольствие без стеснения и запретов. Можно сказать, что меня научил Артем на практике: он опытный любовник, но дело не в наших интимных отношениях. Он помог в другом: в осознании, что в постели между двумя людьми не может быть ничего стыдного. Все можно, если все согласны. Что женщина не станет шлюхой, даже если будет менять партнеров чаще принятого нормой, потому что все внутри нас — как мы к себе относимся, так и будут воспринимать другие. А самое главное, что женщина прекрасна ровно настолько, насколько сама себя ощущала.
Я с детства была хорошей девочкой, потому что видела, как родители переживали, волновались, плакали: прогнозы врачей были разными, иногда очень пессимистичными. Я могла остаться инвалидом по здоровью, конечно, это было одним из самых больших страхов мамы с папой, они ведь любили меня. В ответ, после всех их моральных мучений, старалась максимально облегчить им жизнь, быть самым беспроблемным ребенком. Удобным, подарочным, правильным. Таким как надо. Я была тем самым «сыном маминой подруги». Медалистка, отличница; не пьет, не курит, не бита, не крашена.
Это сыграло со мной злую шутку: я стала еще и удобной женой. Мирослав заботился обо мне, любил, нежил, переживал за здоровье. Я не хотела доставлять ему беспокойства. Была хорошей правильной женой влиятельного в высших кругах мужчины. Старалась по крайней мере.
