Устранение (ЛП) - Ив Джеймин

Стена над кроватью украшена тремя наклейками, сделанными из лучей камня оникс, которые расходятся из серебряного центра, придавая украшениям форму звёзд.

Комната такая же монохромная, как и моё волчье зрение, — настолько, что я перевожу дыхание и проверяю, не обращаюсь ли я к её зрению вместо своего собственного прямо сейчас.

— Это точная копия одной из комнат в доме, в котором я вырос, — говорит Роман. — Я воссоздал это, чтобы сохранить память о себе, — он слегка качает головой. — После стольких лет, проведенных в этом мире, мне приходится прилагать усилия, чтобы сохранить свои самые ранние воспоминания.

Я не могу по-настоящему понять, каково это — скитаться по мирам сотни или тысячи лет, как Роман, но я понимаю, как нужно беречь воспоминания. Например, те, когда моя мама была в здравом уме и по-настоящему присутствовала при этом. И первые моменты с моими волками и сёстрами, моменты, которые помогают мне пережить трудные дни. У меня есть фотографии и небольшие артефакты, которые напоминают мне об этом, а у Романа есть эта комната.

— Моя волчица любит это место, — говорю я ему, недоумевая, почему она чувствует себя здесь как дома.

Роман издаёт хриплый звук, как будто откашливается.

— Это меня не удивляет, — бормочет он, его глаза встречаются с моими, пока у меня не начинает кружиться голова.

Единственный свет в комнате проникает через окна, расположенные высоко на стенах, но его приглушают ветви огромных деревьев, растущих снаружи. Несмотря на это, на нас падают косые лучи полуденного солнца.

Пальцы Романа снова запутываются в моих волосах, перебирая пряди, он расправляет крылья и, всё ещё прижимая меня к себе, шагает к кровати.

— Я никогда никого сюда не приводил.

Он усаживает меня на скамью в изножье кровати, его пальцы скользят по внешней стороне моих бедер и икр, когда он опускается передо мной на колени и один за другим стаскивает с меня ботинки. С каждым движением он наносит удар по руне, и боль в моих ногах, вызванная тем, что я все это время стояла и упражнялась в силе, немедленно ослабевает.

С моих губ срывается вздох, когда он прокладывает себе путь вверх по моим икрам, медленно массируя напряженные мышцы, прежде чем добраться до внутренней поверхности бёдер.

На этом он перестаёт выводить руны. Его рост всегда поражал меня, но больше всего, когда он опускался передо мной на колени и оказывался почти на уровне моих глаз.

— Я мог бы прямо сейчас создать руну, которая доставила бы тебе больше удовольствия, чем ты когда-либо могла себе представить, Нова, — говорит он хриплым рокочущим голосом. — Но я хочу, чтобы это касалось твоего тела и моего, а не иллюзии, которую я создаю своей силой.

У меня перехватывает дыхание.

— Ты и раньше создавал иллюзию секса? — спрашиваю я. — Создал руны, чтобы доставлять удовольствие, вместо того чтобы доставлять его себе?

— Много раз, — он встречается со мной взглядом. — Я не буду лгать тебе, Нова. Я прожил много жизней, и большинство из них были безрассудными. В тёмные времена я делал всё, что мог, чтобы смерть не пришла за мной, — его взгляд становится отстраненным. — Я потерял себя, играя в игры с другими демонами, меняя удовольствие на власть — игры с манипуляциями и кровью. Прошло много времени, прежде чем я нашёл цель.

Он поворачивает мои ладони ладонями наружу, кладя их на бёдра, прежде чем запечатлеть поцелуй на моей правой ладони, его губы скользят по кончикам моих пальцев, его язык кружит по ним, обещая невероятное наслаждение.

Он поднимает на меня свои чёрные глаза, и этот визуальный контакт обжигает меня до глубины души.

— Я хочу тебя всю, Нова, — говорит он. — Если у тебя возникнут какие-то сомнения, мне нужно, чтобы ты сказала мне об этом.

Два дня назад у меня были бы сомнения — меньше, чем когда мы только прибыли, — но Роман открыл мне свой дом, показал, кто он на самом деле, несмотря на то, что он закоренелый Мастер Демонических Рун.

— У меня нет, — говорю я, наклоняясь вперёд, чтобы поймать его губы, пробуя на вкус его огонь и желание, которое он сдерживает. — Никаких сомнений.

Глава 26

Руки Романа сжимаются на моих бёдрах, в ответ на мой поцелуй он требует доступа к моему рту, его язык скользит по моему, пока у меня не перехватывает дыхание.

Из его горла вырывается удовлетворенное урчание, когда он обводит линию моего подбородка, покрывая поцелуями мочку уха, втягивая её в рот, прежде чем спуститься вниз по моей шее. Каждое прикосновение доставляет мне такое же удовольствие, как если бы он погладил меня. Добравшись до выреза моей рубашки, он целует его.

Его руки находят низ моей рубашки, приподнимают её, обнажая живот, кончики его пальцев играют с моей кожей, в то время как его рот скользит по моей ключице, пробуя на вкус пульс у основания шеи — тот самый пульс, по которому он учил меня определять чей-то страх.

Мои руки поднимаются к его груди, затем опускаются к талии. Я хочу исследовать его тело так же тщательно, как он изучает моё, но он хватает меня за руки и крепко прижимает их к бокам.

Он улыбается мне в губы и говорит:

— Ты предпочитаешь сохранять самообладание, но на этот раз наши отношения нельзя контролировать. Ни один из нас этого не сделает.

Я делаю быстрый вдох, и меня охватывает восхитительная дрожь предвкушения, когда он поднимает моё левое запястье и проводит большим пальцем по маленькой руне на нём.

У него есть власть контролировать её, так же как он может перехватить мою руну связи.

Он подносит моё запястье к губам, дразня кожу губами, оттягивая момент, когда я задерживаю дыхание.…

— Раздеться, — шепчет он.

Моя одежда мгновенно исчезает. Вся целиком. Как и было задумано с помощью руны.

Я едва дышу, поражённая, но не своей наготой, а тем, как моя сила играет на моей коже, как перемещаются дымчатые завитки тьмы, когда моя грудь поднимается и опускается, а сердце бьётся — теперь быстрее.

Роман издает ещё один глубокий, рокочущий звук. Он едва прикасается ко мне, всё ещё стоя на коленях между моих ног, одной рукой обхватывая моё запястье, но его удовлетворённый стон, когда он вбирает меня в себя, пробуждает во мне желание.

Он сказал, что никто из нас не может контролировать этот момент, и я не могу контролировать свои желания.

Я встречаюсь с его мрачным взглядом, когда подхожу ближе, провожу рукой по его шее, обхватываю одной ногой за талию.

Мои губы соприкасаются с его губами, требуя самого его дыхания.

Каждое решение, которое я принимала с той ночи, когда впервые увидела его, было затенено расчётом шансов на выживание, шансов на то, что кто-то, кого я люблю, пострадает, но даже при всех моих попытках контролировать свои действия, моя демоническая сторона рвалась вперёд.

Никогда так сильно, как когда я рядом с Романом.

Когда он впервые показал, что может видеть моих волков, моя тёмная половина взбесилась, лишив меня всякой осторожности. Когда он увёл меня от света Ателлы, демоническая сила внутри меня искала у него убежища. Даже то, что я обрела покой с ним здесь, в его доме, — это мир, с которым согласуется моя демоническая сила.

Каждый раз, когда Роман, чёрт возьми, смотрит на меня, он задевает меня за живое.

Мою тёмную душу.

Я поддаюсь этому сейчас. Полностью.

Срывая с него штаны, кончики моих волчьих когтей задевают его бёдра, но он не вздрагивает, в его глазах такое же страстное желание, как и в моих. Через несколько секунд он поднимается на ноги и избавляется от штанов. Под ним скрывается настоящий коммандос, и я мельком замечаю его загорелые бёдра, мощные мускулы и впечатляющую длину, к которой я тянусь, когда он подхватывает меня на руки, как будто я вешу не больше нескольких пёрышек из его крыльев.

Мы падаем на кровать, мои бёдра на её нижнем краю, но я понимаю, что это контролируемое падение, когда вес Романа едва давит на меня, прежде чем он меняет положение, плавно опускаясь коленями на скамью в изножье кровати. Его большие руки обхватывают мои бёдра, приподнимая их и закидывая мои ноги себе на плечи.