Испорченная кровь (ЛП) - Кенборн Кора
Однако я не могу заставить ее остаться. Не в этот раз. Не после того, через что она прошла. Если я снова лишу ее свободы, я не только потеряю ее навсегда, но и стану ничем не лучше Заккарии. Я скорее приставлю пистолет к своей голове, чем стану еще одним монстром в ее кошмарах.
И все же, как бы сильно она ни изменила меня, я по-прежнему эгоистичный человек.
Я все еще хочу и все еще требую.
Мне все еще нужно...
Проводя рукой по всей длине ее шеи, я беру белую простыню и стягиваю ее до талии, обнажая ее маленькие груди. Слегка касаясь пальцами темно-розового соска, мой член подергивается, когда она стонет и мотает головой из стороны в сторону,
С мрачными мыслями я оттягиваю остальную часть простыни, пока она полностью не обнажается передо мной. На этот раз меня не переполняет ярость при виде красных и фиолетовых отметин на ее коже. Она еще не знает этого, но в ее шрамах есть своя красота. Каждый из них - испытание на выживание. Каждый из них - символ силы.
Она все еще спит, Санти...
Мужчина, который спас ее из того подвала, знает, что то, что я делаю прямо сейчас, неправильно, но мужчине, который питается нашей насильственной связью, плевать на правила. Теперь все под контролем у него. Прежде чем Талия выйдет за дверь, я постараюсь насытиться ею так, как смогу.
В воздухе витает предостережение, но я не прислушиваюсь, раздвигая ее бедра.
Даже во сне она влажна для меня, ее губы блестят, как обещание славы. Это тяжелый удар прямо по моему члену, видеть ее великолепную киску, вот так раскинувшуюся. Это все, что я могу сделать, чтобы не входить так глубоко, что она никогда не освободится от нас.
Но дело не только в моих желаниях и потребностях. Дело в том, чтобы показать ей, что такой ублюдок, как я, все еще может давать так же хорошо, как и брать.
Я опускаю голову и стону, аромат ее возбуждения гипнотизирует.
В тот момент, когда первый вкус поражает мои чувства, я теряюсь - так чертовски сильно теряюсь. Моя жена похожа на сладчайший грех.
Я описываю языком круги, наслаждаясь ею, дразня ее, запоминая ее, когда Талия издает еще один тихий и мучительный стон. Мой член дергается от этого звука. Когда я поднимаю взгляд, ее глаза все еще закрыты, но она больше не спит. Она ходит по зыбкой грани между состоянием сна и реальностью, и я намерен стереть ее с помощью большего гребаного удовольствия, чем может выдержать ее тело.
Я обхватываю губами ее клитор и сильно посасываю. Когда она произносит мое имя, я провожу двумя пальцами внутрь ее скользкого жара, двигаясь внутрь и наружу - создавая идеальный ритм, — пока ее соки вытекают, пропитывая мою кожу и простыни под ней.
Ее стоны переходят в беспомощные всхлипы, когда она подтягивает колени кверху, поджимая пальцы ног, ее пальцы перебирают мои волосы. Ничто и никогда не притупит это пламя.
- Санти...
На этот раз, когда она произносит мое имя, нет затишья. Оно ясное и настоящее. Моя жар-птица проснулась.
Я мог бы остановиться... Я должен остановиться.... Но я не делаю этого. Вместо этого мы смотрим друг другу в глаза, пока я поддерживаю бешеный темп, продолжая трахать ее языком и пальцами, пока она откидывает голову назад и сжимает белую наволочку.
- Что ты делаешь? - хрипло спрашивает она, похоть заливает ее щеки, как горящие угли.
- Наслаждаюсь завтраком.
- Мы не должны... Она прикусывает губу, ее голова снова запрокидывается. — Прошлая ночь была...
- Недостаточно. Я подчеркиваю свои слова прикосновением зубов к ее клитору, заставляя вскрикнуть ее горло. - Кончай за мной. Мой приказ груб и неумолим. - Я хочу, чтобы мое гребаное имя было у тебя на устах, muñequita. Я хочу, чтобы это разрушило эти стены и заклеймило каждую твою мысль .
- Я должна уйти, хнычет она.
- Тогда, если у меня не будет твоего времени, я возьму твою киску прямо здесь и сейчас. - Мой голос становится низким и яростным. - Когда я отпущу тебя, это будет с твоим вкусом у меня во рту.
В ответ она выгибает спину и раздвигает ноги для меня, ее пальцы крепче запутались в моих волосах.
- Ты нужен мне.
- Черт возьми, да, это так. Ее признание вызывает во мне что-то грубое и первобытное. Два пальца превращаются в три, когда я превращаю ее киску в потрясающий беспорядок.
- Черт!
Ее крики звучат для моих ушей как молитва грешницы. Я радуюсь боли, когда она сжимает в кулаке мои волосы и извивается, прижимаясь к моему лицу, пока не гонится за восходом солнца, бьющим мне в спину.
Я наблюдаю, как она достигает кульминации, а затем безжалостно довожу ее до этого.
- Санти! кричит она, так сильно кончая вокруг моих пальцев, что я чувствую, как она содрогается. Когда из нее хлещут соки, я слизываю их до последней капли.
Она все еще хватала ртом воздух, когда я поднимаюсь на колени, мой член отяжелел и истекает предварительной спермой. Эти полуприкрытые глаза наблюдают, как я сжимаю основание в кулаке, нанося по нему несколько яростных ударов.
- Dios mío, Талия, ты видишь, что ты делаешь со мной? Каждый гребаный раз. Мой стон почти дикий. Это желание слишком сильное. Я удерживаю ее взгляд, пока работаю своим членом сильнее ... быстрее... Отчаянно нуждаясь в облегчении. Отчаянно желая пометить ее. - Это все ты, muñequita. Твой запах, твой голос, твои прикосновения... Давление в основании моего позвоночника усиливается, когда мои яйца сжимаются. - Черт!
Прилив крови вспыхивает под моей кожей. Каждая жилка в моем теле пульсирует ее именем. Талия фиксирует каждое движение, не говоря ни слова, раздвигая для меня свои половые губки и выгибаясь вверх, чтобы подразнить меня в ответ.
Это слишком. Я выдыхаю свой оргазм сквозь стиснутые зубы, изливая густые струи спермы по внутренней стороне ее бедер и набухшему влагалищу.
Когда мое зрение проясняется, я вижу, как она проводит пальцем по моей сперме и размазывает ее по шрамам на своем теле.
- В том лабиринте у Спейдера был нож.
Я делаю паузу. Она открывает передо мной дверь. Я боюсь, что от одного вздоха она снова захлопнется.
- Он разрезал бретельки моего платья, продолжает она, поднимая взгляд и настороженно наблюдая за моей реакцией. - Он порезал мне кожу, а потом эта стрела...
Ее следующие слова срываются на рыдание, отчего у меня болит в груди.
Я чувствую ее боль.
Помоги мне, Санти.
Я чувствую запах ее крови.
Спаси меня, Санти.
- Монро мертв, muñequita. Зажав ее в клетку своим телом, я беру ее за подбородок пальцами, чтобы вытащить над поверхностью этих темных вод. - Он больше не сможет причинить тебе боль.
Она резко отстраняется. - В том-то и дело. Он может. Он все еще такой. Каждый мой шрам - из-за него. Из-за них обоих.
- Скажи мне что тебе нужно. - Спрашиваю я, слыша ее мольбу. - Скажи только слово, и я дам это тебе. Если у меня его не будет, тогда я его украду. Я убью и разрушу мир ради тебя. - Просто скажи мне.
Ее взгляд тверд и жесток. - Каждый шрам, который у меня есть, был создан ненавистью. Мне нужно создать что-то ...большее.
Мгновенно все поняв, я беру свой нож с тумбочки. Переворачивая ее на спину, я провожу рукой вверх по ложбинке ее грудей к горлу. Я усиливаю хватку, ее зрачки расширяются вместе с участившимся пульсом. Я внимательно слежу за выражением ее лица в поисках сожаления или страха, но там только уверенность и похоть, когда я прикасаюсь лезвием к мягкой выпуклости ее живота.
- Вот так?
Что-то мелькает в глубине ее взгляда, и мой член снова становится твердым, как скала. Там какая-то тень, она движется ... жаждет...
- Да.
- Ты хочешь, чтобы я причинил тебе боль, Талия? Ты хочешь, чтобы я заставил тебя истекать кровью, чтобы ты могла ненавидеть меня еще больше? Чтобы ты могла хранить его ночью, пряча под подушку, когда закрадываются сомнения? Твоему гребаному отцу это понравилось бы.
