Дело леди Евы Гор - Кира Леви
— Да, поступали, — ровно ответил герцог.
— Какие меры вы приняли?
— После моего разговора с бароном Селбриджем жалобы прекратились. Еда была приемлемого качества.
— Что ж, король сам примет решение по вам. Но теперь вы можете подготовиться к аудиенции, — я устало потёрла висок, в котором пульсировала острая иголочка боли.
С лицом мужчины напротив происходили метаморфозы. Непроницаемая маска дрогнула, а в глазах появилось понимание и даже смущение.
Неужели, наконец, понял, к чему я его подводила?!
Разговор ещё был не окончен. Собравшись с силами, продолжила:
— Но помимо самого барона остаётся вопрос о его семье — жене и двух дочерях.
Тишина повисла между нами.
— Вы хотите обсудить их судьбу? — прервал мужчина затянувшееся молчание.
— Они не виноваты в том, что сделал их муж и отец, но они понесут наказание вместе с ним. Вопрос в том, какое именно.
Я выдержала взгляд чёрных глаз герцога, ощущая, как внутри что-то болезненно сжимается.
— Полагаю, что вы захотите принять участие в их судьбе.
Герцог чуть опустил голову и потёр переносицу, словно обдумывая это предложение.
— Иоланда… — наконец произнёс он медленно, будто пробуя имя на вкус.
А у меня внутри всё переворачивалось от упоминания герцогом этого имени.
— А также её младшая сестра и баронесса Селбридж, — уточнила я, пытаясь обезличить бывшую... или будущую невесту герцога. — После конфискации имущества барона их положение изменится. Баронесса не сможет найти им подходящую партию, на которую они могут рассчитывать сейчас.
— Вы хотите сказать, что мне стоит позаботиться о них?
— Нет, милорд. Я хочу сказать, что их положение неизбежно окажется под пристальным вниманием общества.
Сделав паузу, я дала время осознать этот факт.
— Если я ничего не предприму, — продолжила, не отводя взгляда, — то в глазах высшего света это будет выглядеть, как жестокая месть герцогини своей сопернице. Ведь даже вы, милорд, заподозрили меня в нечестных помыслах.
Он сжал челюсти.
— Но если вмешаетесь вы… Это будет очередным плевком мне в лицо.
Глаза герцога сузились.
— Вы намекаете, что все решат, будто я стремлюсь оставить за собой право на леди Иоланду? И что я захочу сделать из порядочной женщины любовницу?
— Вы можете оставлять за собой какие угодно права, милорд, — процедила я сквозь зубы. — Но не забывайте о нашем соглашении. Никакой публичности в отношениях с этой леди ещё четыре года и триста дней.
— Вы считаете дни до аннулирования нашего брака? — изумился герцог.
— Вы вынуждаете меня это делать своим отношением и… поведением! — слова сорвались прежде, чем я успела их осмыслить.
Герцог медленно выдохнул, расслабляясь.
— Ева, вам так невыносимо быть моей женой?
Моё имя, произнесённое обволакивающим разум голосом, заставило вздрогнуть. Слишком интимно для напряжённого разговора. Я стиснула зубы, заставляя себя не поддаваться эмоциям.
— Этот брак — вынужденная мера.
— Да, — согласился он, но не отводил взгляда. — Но если бы всё было так просто, вы бы не реагировали так эмоционально.
Предательский жар разлился по моим щекам, выдавая всё, что я пыталась скрыть.
— Вы любите другую женщину, — упрямо напомнила, стараясь вернуть себе контроль.
— Когда-то любил, — поправил он, а затем добавил медленно, тщательно подбирая слова: — Но теперь я не уверен, что это чувство было таким, каким я его себе представлял.
Моргнув, я широко открыла глаза, уставившись на герцога, как на восьмое чудо света. Он сам понял, в чём признался?!
— Вы… вы…
— Это важно? — он подался вперёд, наклоняясь ко мне ближе через стол. А я, как та мышь, застыла перед хищником. — Для вас, Ева, важно?
Отчего-то слова застряли в горле.
— Нет, — прозвучало неубедительно даже для меня самой.
— Тогда почему вам не всё равно?
Я не знала, что ответить.
Ведь я влюбилась в этого невозможного мужчину ещё тогда, когда знала его, как барона Вентворта. Тогда, когда он был недосягаемым и бесконечно далёким. Тогда, когда его имя ещё не отдавало болью в сердце.
А потом… Потом он сам всё разрушил. И я отчаянно старалась закрыть своё сердце, окружить его стенами из гордости и равнодушия, не позволять себе даже думать о нём иначе, чем как о препятствии на пути к свободе. Но каждый раз проигрывала. И снова начинала эту борьбу заново.
— Подумайте об этом, миледи, — тихо произнёс он.
А затем развернулся и вышел.
Я осталась одна, чувствуя, как бешено колотится сердце.
«Не смей влюбляться в генерала, иначе, в конце концов, это поломает тебя», — эти слова Габриэль сказал мне когда-то задолго до знакомства с герцогом.
Тогда я лишь отмахнулась, даже не подозревая, насколько пророческими окажутся его слова.
***
Усталость накатывала волнами. Глова гудела, как чугунный колокол. А в груди неприятно сжималось от странной смеси облегчения и тревоги.
Хотелось хоть ненадолго выбросить из мыслей всё, что касалось герцога и его бывшей невесты… возможно, будущей… Хотя неожиданная откровенность герцога всё же давала надежду, что Иоланда уходит в прошлое.
В этот момент дверь кабинета осторожно приоткрылась, и в проёме появилась взволнованная Игги, а следом за ней — Айдан Локсли, всё такой же невозмутимый, словно за этот день и не случилось ничего примечательного в его жизни.
— Миледи! — в голосе девушки слышалось нетерпение, а в руках она держала аккуратно перевязанную лентой корзину.
От корзины исходил тёплый аромат свежей выпечки.
— Господин Генри передал для вас, — продолжила она, подходя ближе. — Он сказал, что вы непременно должны попробовать и оценить его новый рецепт!
Я невольно улыбнулась. Генри был человеком добрым и уважал меня с самого начала нашего знакомства.
— Игги, приготовь нам чай. Будем пробовать булочки господина Генри!
Девушка прошла в смежную комнату для отдыха и оставила там корзинку с выпечкой, а сама поспешила за кипятком, чтобы заварить чай.
Я перевела взгляд на Айдана, который молча следил за нашей беседой, скрестив руки на груди.
