Академия сумрачных странников. Кошмары на выгуле - Леси Филеберт
– А зачем ты тогда на них ходишь, если тебе не нравится? – с усмешкой спросил Рэйес.
– Для галочки там посидеть и уйти.
– Для галочки? – брови Рэйеса поползли вверх. – У тебя есть какой-то список самых нелюбимых вещей и поступков, которые ты обязана совершать в течение года, да?
Я возмущенно фыркнула.
– Тогда уж – список любимых вещей.
– Но ты только что сказала, что терпеть не можешь такие мероприятия. Где ж тут любимая вещь? В чем она заключается?
– Ну как же? Я там сижу на видном месте с кислой физиономией, порчу всем настроение, нагнетаю страх и ужас своей аурой, не даю расслабиться. Замечательно время провожу.
Рэйес рассмеялся.
Я тоже слегка улыбнулась.
– На самом деле мне там вроде как по статусу надобно присутствовать.
– Я так и понял. А все-таки с чувством юмора у тебя все в порядке, несмотря на то, что ты почти никогда не улыбаешься.
– Люди без чувства юмора – это душевные инвалиды, – произнесла напевно. – Я бы таких собирала в одном сновидении и развоплощала их по-быстренькому. Чтобы сами не мучились и других не мучили.
Рэйес снова рассмеялся и заметил:
– Однако сама ты редко шутишь.
– Ну, клоунадой и аниматорством вроде на жизнь не зарабатываю, так что это не является особой проблемой, – пробурчала я.
– Такое ворчливое настроение не очень подходит твоему нынешнему облику, ты так не думаешь? – улыбнулся Рэйес, кивая на мое платье.
– Ну, одежду на этот вечер не то чтобы я выбирала, а кое-кто фактически поставил перед фактом, – заметила я.
– Оно тебе очень идет. Ты великолепно выглядишь.
– Благодаря тебе. Спасибо, – я улыбнулась уголками губ. – Платье действительно очень красивое. Кстати, как ты угадал с размером?
– Кобай помог.
– Он что, шарился по моим вещам, пока меня не было?
– Ну да. Что ему стоило заглянуть в шкаф, чтобы проверить бирку на твоей одежде и сообщить мне твой размер?
– Вы негодяи и хулиганы, – вздохнула я, качая головой.
– И мы такие тебе очень даже нравимся, не так ли?
Рэйес отложил в сторону пустую тарелку и хитро глянул на меня.
– Может, потанцуем?
– Я не танцую… Эй, что ты делаешь? – возмутилась я, когда Рэйес взял меня за руку и уверенно потащил в сторону танцпола.
Со знанием дела так потащил, не вырваться.
– Да я тебя для вида спросил, – сказал этот негодяй, уводя меня вглубь танцпола, чтобы я уж точно оттуда сбежать легко не могла. – Не заставляю тебя кружить со мной в паре весь вечер, но один танец ты мне подаришь.
– Не хочу танцевать! – шипела я и разве что ножкой не топнула от возмущения. – Не буду танцевать!
– Почему?
– Стесняюсь, – честно ответила я, потупив взгляд. – Не умею расслабляться в такой обстановке. Одно дело, когда в полумраке танцуешь вроде как в толпе, а вроде – сам по себе. В полумраке танцевальных клубов можно затеряться и сделать вид, что это вообще не ты. А тут… Так светло и пафосно… Мне не нравится. Ещё бы прожектор на меня направили, чтоб совсем уж дискомфортно было. Для полного погружения в депрессивное состояние, так сказать.
– А, ну с этим мы сейчас как раз и поработаем, – беззаботно произнес Рэйес, увлекая меня в танец.
Пришлось умолкнуть, потому что на раздраженную шипящую меня стали оглядываться другие танцующие пары рядом. Так что я позволила Рэйесу обнять и начать двигаться со мной под романтическую музыку – чтобы шипеть тихонько ему на ушко.
– Рэй… На кой ты меня сюда вообще притащил? – все-таки задала я мучивший меня вопрос. – Если бы ты просто хотел потанцевать со мной, то мог сделать это и где-то в сновидении, вдали от посторонних глаз.
– Именно поэтому мы и тут.
– В смысле? Не понимаю. Если ты решил выпендриться танцем со мной на виду у всех коллег, имей в виду, я это не одобряю, – проворчала я.
– Дело не в этом, – возразил Рэйес, прокручивая меня в танце вокруг себя. – Я всего лишь хотел напомнить тебе о том, как прекрасен реальный мир.
– А он прекрасен? – я скептично выгнула бровь.
– Конечно. И для того чтобы наслаждаться жизнью, вовсе не обязательно сбегать от него в сновидения. Слышишь эту музыку? Вслушайся в ее прекрасную мелодию и слова. Подумай о том, что такие прекрасные творческие вещи способны создать только люди из реального мира, никакие сны не способны сочинить подобные чудесные мелодии, они могут лишь повторять уже созданное реальными людьми. Вслушайся. Слушай не разумом, а сердцем, душой. Попробуй проникнуться этим моментом здесь и сейчас. Этот миг и именно этот танец уже не повторится, будет какой-то другой. Так наслаждайся же моментом, Фэл, наслаждайся жизнью! Закрой глаза и просто слушай, просто позволь мне вести тебя в чувственном танце.
И я повиновалась. Действительно закрыла глаза и попробовала отключиться от ежесекундного контроля всего происходящего. Просто слушать и доверять Рэйесу, двигаться, подстраиваясь под него.
Хотя первым порывом было послать его куда подальше, но у Рэйеса была какая-то удивительная способность располагать к себе людей и меня в частности. Сложно отталкивать от себя такого позитивного улыбающегося человека, который искренен с тобой и мурлычет на ушко всякие приятности.
Это был… Какой-то невероятно чувственный танец.
Поначалу Рэйес меня попросту забалтывал, расслабляя и расфокусируя мое внимание. Он говорил… да просто всякие комплименты, если честно. О том, какая я красивая, какая у меня чарующая улыбка, и как вкусно я пахну чем-то сладким – что меня так и хочется попробовать на вкус.
Сама не заметила, как стала сначала робко, а потом и широко улыбаться, слушая Рэйеса, слушая музыку и расслабленно кружась в неспешном танце. Рэйес негромко подпевал звучащей сейчас в зале песне*, его мягкий голос ласкал мой слух и уверенно гипнотизировал своей бархатистостью.
[*примечание автора: рекомендую вам для лучшего погружения в атмосферу сцены включить фоном музыкальный трек Алексея Чумакова «Встретимся во снах»: в моем воображении именно под такую песню могли бы танцевать в этом эпизоде Фелиция и Рэйес]
Если честно… Я даже не думала, что обычный танец с мужчиной может быть таким чувственным. Вроде Рэйес не лез ко мне с поцелуями, не лапал меня за неположенные места, не говорил какие-то непристойности.
Но интимности в этом танце было столько, что голова шла кругом.
Потому что он прижимал к себе очень тесно и большим пальцем руки поглаживал
