Баллада Пепла и Льда - Анна Сергеевна Платунова
— Сейчас я отведу вас в жилое крыло, покажу спальни. Для каждого подготовлен комплект повседневной формы. Приведите себя в порядок и через полчаса ожидайте у дверей комнат.
— Пойдем на ужин? — пробасил толстяк Атти Галвин.
Эфор Эйсхард хлестнул по нему взглядом.
— Ужин через два часа. Я соберу вас на первый инструктаж.
По ряду пронесся едва различимый недовольный ропот, но возмущаться вслух первогодки побоялись. Веела взглянула на меня исподлобья, словно это я виновата, что ее оставили без клубничного компота. Да, я обманула, признаю, но лишь для того, чтобы эта дурочка приободрилась и выбралась из лабиринта.
— За мной, желторотики!
Командир не оглядываясь двинулся вперед: кто отстанет — тому же хуже. Я пока не знала, чем грозят штрафные баллы, но явно не дополнительной порцией супа.
Ронан и Веела топали рядышком. Они больше не держались за руки, но их пальцы почти соприкасались. Я пристроилась сбоку.
Увидев, что я иду с ними, они переглянулись и замедлили шаг, отстали, пропуская меня вперед.
И я пошла одна во внезапно образовавшейся пустоте спереди и сзади. Никто не хотел идти вместе с дочерью предателя, точно я была прокаженной и эта зараза передавалась по воздуху.
Глава 8
Академия Торн-а-Тир располагалась в бывшем форте. Когда-то он защищал границы королевства Антер, но два столетия назад королевство вошло в состав Империи и оборонительное укрепление сделалось ненужным. Десятилетия оно пустовало и потихоньку разрушалось, пока не наступил год Великого Перелома, когда случился первый прорыв тварей с Изнанки, навсегда изменивший историю нашего мира.
Теперь в неприступных стенах форта учат одаренных. Только благодаря дарам человечество пока противостоит смертельной опасности.
Аврелиан V во время публичных выступлений на День Памяти любит повторять, что одаренные — главная достояние Империи, твердит, как он нам благодарен, как ценит каждого и что его подданные могут спать спокойно, пока на страже границ стоят такие люди, как мы. Раздает награды особо отличившимся. Отец тоже получил орден, украшенный рубиновыми каплями, похожими на капли крови: «За заслуги перед Отечеством». Где он теперь? Наверное, так и остался лежать в кабинете отца в разрушенном, сгоревшем гарнизоне…
Форт врастал в землю, уходил вниз на несколько этажей. В укрепленных подвалах содержали тварей Изнанки, нам еще предстояло познакомиться с ними поближе. Сверху бывшее оборонительное сооружение надстроили — в светлых помещениях расположились учебные аудитории и лаборатории.
Все пространство Академии напоминало смятый в комок лист бумаги — как если бы огромную территорию попытались уместить на небольшом пятачке земли, а для этого ее стиснули, свернули в несколько слоев. Дело рук одаренных — пространственников. Они наверняка и над лабиринтом работали, как еще объяснить то, что на сотне метров десятки студентов ни разу не пересеклись.
Пока мы шли, я насчитала в нашем отряде тринадцать человек, включая меня: десять парней и трех девушек. Девушек среди одаренных всегда меньше, чем парней. В нашем отряде их должно было быть четыре, но Линелия Амси погибла.
Третья девушка, высокая, темноволосая, когда я на нее посмотрела, ответила смелым взглядом. Вот только я не заметила в ее глазах тепла или хотя бы любопытства. «Лучше бы тебе сдохнуть поскорее, Дейрон!» — ясно сообщал ее колючий взгляд.
«Как же много у меня доброжелателей, — хмыкнула я про себя. — Не дождетесь!»
Дальше я шла, разглядывая красные кирпичные стены, украшенные литографиями с портретами правящей семьи и картами городов.
Мы поднимались по узким каменным лестницам, шагали по переходам, где едва не задевали головами низкие потолки, снова спускались. Одна я давно бы заблудилась. Поэтому первые недели, пока первогодки привыкают к новой жизни, с ними как курица-наседка носится их эфор. Неудивительно, что здесь новичков прозвали желторотиками. Цыплята и есть.
— Крыло вашего отряда, — сказал командир, останавливаясь перед ответвлением коридора. — Я сам буду забирать вас, отводить на занятия и в столовую.
— Я еще мальцом возил на продажу горшки в соседнюю деревню на ярмарку, — проворчал рыжий одногруппник, как там его — Барри? — И ни разу не заблудился!
— Никого на цепь не приковывают, — сдержанно пояснил эфор Эйсхард. — Но меры предосторожности придуманы не просто так. В прошлом году кадет решил прогуляться на свой страх и риск, не изучив до конца, как работает пространство в Академии. Его нашли…
Он замолчал, а мы с замиранием сердца ждали продолжения.
— В подвалах нижнего уровня, где содержатся самые опасные твари Изнанки.
— Его сожрали? — так живо и плотоядно поинтересовался Атти, что даже у ледяного эфора дрогнули уголки губ в мимолетной улыбке.
Эйсхард выдержал паузу, прежде чем ответить.
— Клетки надежно укреплены магией, но страха он натерпелся.
Мы выдохнули с облегчением: не хотелось бы, случайно свернув за угол, оказаться в клетке с ядовитым стозубом.
— Через месяц-другой вы научитесь видеть правильную дорогу, — туманно пояснил командир. — А пока никаких прогулок! За мной!
Он повел нас по коридору, поглядывая в список и на двери, распределяя комнаты.
— Кадет Дейрон, — наконец, объявил он.
Моя спальня оказалась самой дальней по коридору. Обшарпанная и поцарапанная деревянная дверь повидала на своем веку немало поколений студентов. Медная ручка сияла, отполированная тысячами прикосновений. Я положила на нее ладонь и отчетливо услышала, как щелкнул, открываясь, замок.
Запирающая магия! Я так и знала, что ключи в Академии не нужны. Отец рассказывал, что в Торн-а-Тир магии сосредоточено больше, чем во всей Империи. Это и неудивительно, ведь каждый ее обитатель, будь он кадет или мейстер, — одаренный.
— Полчаса на сборы, — повторил эфор Эйсхард.
Я осталась наедине с командиром: одногруппники разбрелись по комнатам. Эйсхард сузил глаза, разглядывая меня в упор. Теперь, когда мы очутились один на один, эфор перестал контролировать лицо: он был страшно зол. Я невольно отпрянула, вжимаясь спиной в стену, а Эйсхард прекрасно видел, что я растеряна, но вместо того, чтобы оставить меня в покое, наклонился еще ниже, опершись на ладонь в сантиметре от моей головы. Я сглотнула, чувствуя себя слабой перепуганной девчонкой.
— Я тебе не рад, Дейрон, — процедил он.
— Какая жалость! — дерзко ответила я. — Что поделать, придется как-то потерпеть! Всего-то год! Я тоже не слишком счастлива, что моим эфором станет бессердечная ледышка.
От собственной наглости и страха ноги сделались ватными. Как бы не упасть. Я стиснула пальцы до боли.
— Командир
