Прикосновение смерти - Т. Л. Мартин

— Я-я сожалею, мистер Блэквуд. Я не очень хорошо себя чувствую. Могу я зайти в другой раз?

Он поднимается, балансируя тростью, и внимательно смотрит на меня.

— Да. Тебе, эм, тебе нужно остаться здесь и немного отдохнуть?

Я почти улыбаюсь. Я хочу пошутить, подразнить его за то, что он звучит удивительно похоже на то, как мог бы звучать друг. Но, кажется, я не могу собраться с силами. Мне нужно добраться туда, где Смерть сможет найти меня. Поэтому я просто качаю головой.

В одно мгновение я выхожу за дверь и оказываюсь на улице, мои мысли такие же туманные, как и зрение. Только не снова, только не снова. Пожалуйста, не повторяйся. Если я перейду сейчас границу, я не уверена, что когда-нибудь найду дорогу обратно.

Я иду и иду, переставляя одну ногу за другой, едва чувствуя при этом свои ноги. Небо надо мной — серое, унылое покрывало, ветерок острым хлыстом бьет по моей нечувствительной коже. На улицах тихо, если не считать редких автомобилей тут и там, ничего, кроме шума ветра, доносящегося до моих ушей. Еще шаг, и еще, и вскоре я вообще себя не чувствую. Любые ощущения в моих костях, моей плоти угасают, становятся немеющими, пока мое тело не становится не более чем пустой оболочкой моей души, частью меня, с которой я не связана и все же, кажется, не могу отделиться.

Все вокруг кружится, когда я падаю на тротуар, но я не чувствую удара. Должно быть, я лежу на спине, потому что небо нависает над моим лицом, вращаясь, даже когда я лежу неподвижно, изо всех сил стараясь не моргать.

Делать.

Нет.

Моргнуть.

Если я это сделаю, тьма может поглотить меня. Если я это сделаю, я, возможно, никогда больше не увижу небо.

— Ты в порядке, — успокаивает низкий, нежный голос, затем его лицо нависает надо мной. Темные ресницы отбрасывают тень на эти пронзительные зеленые глаза, а растрепанные ветром волосы падают на лоб. Твердая линия его губ и крепко сжатая челюсть так контрастируют с мягкостью его взгляда. Я вижу, как его руки обвиваются вокруг меня, но я их не чувствую. Я их совсем не чувствую, и это разбивает мне сердце. Я напугана, очень напугана, и мне нужно почувствовать его тепло, его прикосновение, его комфорт.

— Шшш, ты в порядке. — Он гладит меня по волосам, и я, должно быть, плачу, потому что он продолжает повторять: — Ш — ш–ш — ш, ты в порядке.

Цвета расплываются вокруг нас, пока он идет, уводя меня с улиц. Когда тротуар исчезает, все становится зеленым и пустынным. Мы оставляем цивилизацию и идем дальше, далеко на луг, пока нас не заслоняют длинные бесплодные ветви, когда он прислоняется спиной к дереву. Он соскальзывает на землю, баюкая меня, как ребенка.

Меня все еще трясет, даже когда я понимаю, что со мной все в порядке. Я в безопасности. Я все еще здесь.

— Т-ты здесь…

— Шшш, не пытайся говорить прямо сейчас. Просто отдохни.

— Н-но я знаю… Я знаю, кто ты… — Мое горло горит, как спички, чиркающие о спичечный коробок, слишком сухое, чтобы зажечь огонь. Я закрываю глаза, впитывая ощущения. Жжение. Боль. Потому что это означает, что я снова могу что-то чувствовать. Это означает, что онемение проходит.

— Отдохни, — бормочет он, его пальцы скользят по моим волосам, касаясь шеи. Он притягивает меня крепче, и я прижимаюсь к нему, довольная тем, что могу. Что мое тело снова слушается меня.

Усталость переполняет меня, и мои глаза все еще закрыты, когда я говорю.

— Ты знаешь, кто ты? Кто ты на самом такой?

Он замолкает на мгновение, вокруг меня ничего, кроме тишины и темноты, пока мои глаза отдыхают. Интересно, заснула ли я, убаюкала ли меня тяжесть моей усталости. Но затем я чувствую низкий рокот его голоса напротив меня, заставляющий меня прижаться к нему еще сильнее.

— Я начинаю вспоминать. — Его слова звучат медленно, почти осторожно. — Не все, но достаточно. Достаточно, чтобы знать, что я не могу… — Он делает паузу, и его предчувствующий беду тон заставляет мои глаза распахнуться, а подбородок приподняться, чтобы я могла посмотреть на него. Его голос хриплый, когда он говорит: — Я не могу продолжать возвращаться сюда, Лу. Я не могу… я не могу снова тебя увидеть.

Я сажусь слишком быстро, волна головокружения проносится через мою голову, и я вздрагиваю. Его руки помогают мне поддерживать равновесие, когда я пересаживаюсь к нему на колени, так что наши глаза почти на одном уровне.

— Почему ты так говоришь? Конечно, ты можешь видеть меня снова.

Он качает головой, страдальческое выражение появляется на его лице, когда он смотрит на меня сверху вниз.

— Только прошлой ночью, после моего вечера с тобой, — его взгляд опускается на мой рот при упоминании прошлой ночи, задерживается, затем его большой палец медленно поглаживает мою нижнюю губу, — это начало возвращаться ко мне. Образы, воспоминания. По большей части это фрагменты, осколки, но единственный момент, который я помню с полной ясностью, — это день моей предполагаемой смерти.

— Предполагаемая смерть? Несчастный случай.

Он снова качает головой, его прикосновения все еще держат меня в плену, когда он проводит пальцами по моей челюсти, по волосам.

— Я был там, в машине, да. И я был все равно что мертв. Я знал, что потерял слишком много крови. У меня не было ни малейшего шанса выбраться оттуда живым. — Его взгляд становится отстраненным, челюсть сжимается, и мое сердце разбивается еще сильнее. — Я уже чах, дрейфовал, терял сознание. Но я не был мертв, не полностью, когда это притяжение с другой стороны пришло ко мне. Я все еще чувствовал, как сквозь меня течет частичка жизни — висящая на волоске, но она была там. Его глаза сужаются, искрясь тихим, закипающим гневом. Выражение его лица настолько пугающее, что заставляет меня отпрянуть назад. — Когда машина взорвалась, мир сместился у меня под ногами. Мое окружение изменилось, и затем я оказался там. В темноте.

Я качаю головой, не желая в это верить. На что было бы похоже пройти через что-то подобное? Теперь, когда я действительно смотрю на него, меня поражает, каким измученным он кажется. Как человек, который потерял