Мой сосед — вампир - Дженна Левин
Когда я снова посмотрела на Фредерика, он смотрел на меня с таким горячим, почти страстным выражением лица, что это казалось неподобающим — мы всё-таки были на моей работе, перед кучей студентов.
— У Реджинальда есть бухгалтер? — спросила я, поправляя ремень сумки на плече. — Серьёзно?
— Похоже на то.
— Но зачем?
— Чтобы управлять состоянием, которое копилось двести лет, требуется немалое мастерство, — сказал он с кривой улыбкой. — У Реджинальда никогда не было склонности к бизнесу — неудивительно, — но за годы он накопил достаточно, чтобы поддерживать свой образ жизни. Похоже, он увлёкся своим очень человеческим бухгалтером, что привело ко всем проблемам, какие можно вообразить… и ещё к некоторым, о которых ты, вероятно, даже не догадываешься.
Он, вероятно, был прав.
— Давай больше не будем говорить о Реджинальде, — предложила я. Я кивнула вниз по склону, к небольшому искусственному озеру в центре кампуса Harmony Academy и дорожке вокруг него. Моё первое впечатление от этого места во время собеседования год назад — что сюда, наверное, любят приходить гулять в хорошую погоду, — оказалось верным. Здесь часто гуляли в обеденное время, после матчей по лакроссу и по пятницам. — Пойдём прогуляемся?
На улице было тепло для начала декабря, и мне хотелось ещё немного побыть на свежем воздухе, прежде чем возвращаться домой. Плотная облачность не мешала Фредерику: он достаточно восстановился после своего столетнего случайного сна, чтобы выдерживать дневные прогулки при условии достаточной тени. К тому же, был четвёртый час вечера в Чикаго в декабре; солнце скоро должно было сесть.
К моему удивлению, Фредерик замешкался, и на его лице проскользнула тень боли.
— Что-то не так? — спросила я, обеспокоенно.
— Нет, — он покачал головой и придал лицу привычное выражение. Сжал мою руку. — Прогулка вокруг озера звучит прекрасно.
Тропа была более людной, чем обычно во вторник: группы студентов и даже несколько людей, никак не связанных с Harmony Academy, наслаждались нехарактерно тёплой погодой, прогуливаясь вдоль озера. Обычно такие прогулки по кампусу были одним из наших любимых занятий в середине недели — Фредерик любил пользоваться тем, что теперь мог бодрствовать днём дольше, — но сегодня прогулка, похоже, не уменьшала его напряжения. Он заметно вздрагивал каждый раз, когда мимо проходила особенно шумная группа студентов, а пальцы руки, которой я не держала его, безостановочно барабанили по правому бедру.
Когда Фредерик чуть не подпрыгнул от резкого крика утки, заметившей что-то в траве, я остановилась и потянула его за руку.
— Что случилось? — спросила я.
— Что? — Его взгляд был прикован к утке, которая, шумно переваливаясь, возвращалась обратно к воде. — Ничего не случилось. Почему ты думаешь, что что-то не так?
Голос у него был на полтона выше обычного, слова вылетали вдвое быстрее, чем всегда.
— Просто догадка, — сказала я, глядя на него.
— Ничего не случилось, — повторил он. Его челюсть нервно двигалась, пока он смотрел то на ноги, то на воду, то на облака. — Обещаю. Может быть, продолжим… прогуливаться?
Последний раз я видела его в таком состоянии, когда мы обсуждали переезд в новую квартиру. В ту, что не была бы только его. В ту, которая не тащила бы за собой ассоциаций со столетием, проведённым в неподвижности, отрезанным от мира.
Что-то явно было у него на уме.
— Что бы это ни было, — сказала я максимально мягко, — ты можешь рассказать мне.
Он закрыл глаза и дрожащим вздохом выпустил воздух.
— Есть кое-что, о чём я хочу тебя спросить.
Он засунул руку глубоко в карман брюк, а когда вынул её, в ладони оказался маленький бархатный футляр.
Моё сердце замерло.
— Я не имею права просить тебя остаться со мной навсегда, — сказал он. Голос вернулся к обычному ритму и тону, будто он начал речь, которую репетировал во время моих долгих часов вне дома в последние месяцы, после того как я устроилась на новую работу. — Но я никогда не утверждал, что я неэгоистичный человек. Или что я хороший, если уж на то пошло.
— Ты не эгоист, — возразила я. — И ты один из лучших людей, которых я знаю.
Он отмахнулся.
— Это можно оспорить, пожалуй. Но то, что я хочу спросить… — Он осёкся, закрыл глаза, покачал головой. — То, ради чего я пришёл сегодня…
— Ты хочешь, чтобы я подумала, — перебила я.
Стая уток перевалилась через тропинку всего в нескольких футах от нас, шумно переговариваясь, а мой мир медленно наклонился на своей оси.
Фредерик медленно кивнул.
— Да, — прошептал он.
Затем он открыл коробочку.
Я никогда особенно не задумывалась, каким хочу видеть своё обручальное кольцо, если вдруг окажусь в положении получателя. Алмазы казались красивыми, но какими-то скучными, безликими. Я никогда не могла представить себя с таким кольцом — ни на руке, ни где-либо ещё.
Кольцо в чёрном бархатном футляре имело в центре рубин кроваво-красного цвета, размером с десятицентовую монету. Его сложные грани ловили редкие солнечные лучи, когда дрожащие руки Фредерика слегка подрагивали.
Я могла никогда не думать о кольце раньше, но сразу поняла: красивее и совершеннее этого я уже не увижу.
— Если я скажу «да», — выдохнула я, чувствуя, как дыхание сбивается, — тебе придётся научить меня, что делать.
Я рискнула взглянуть на его лицо. Он смотрел на меня с выражением, которое я не могла разгадать.
— Научить тебя, что делать? — повторил он.
— Да, — сказала я. — Мы живём вместе уже больше года, но ты так старательно оберегал меня от… более интимных деталей. Мне нужно знать, на что я иду, если я… — Я запнулась, пытаясь подобрать слова так, чтобы не напугать случайных прохожих.
— Если ты…? — мягко подтолкнул Фредерик.
— Если я сделаю этот шаг, — произнесла я прямо. Вот так. Всё должно быть ясно. Я выразительно приподняла брови.
В его глазах мелькнуло понимание.
— Да, конечно. Дорогая — я расскажу тебе всё, — пообещал он, слова вырывались быстро, но в них звучала чистая искренность. — Я покажу тебе всё, что ты захочешь
