Спасение для лжепринцессы - Ульяна Муратова
Голос коны Ирэны дрогнул.
– Я понимаю, что для вас жизнь одного из моих сыновей ничего не стоит. Но не для меня. Я их рожала, люблю и хочу защитить, какими бы они ни были. И я решила, что когда девушка умрёт, то никто ничего не узнает, и мне удастся скрыть этот позор. Я засунула её в темницу, чтобы исключить возможность контактов с другими домочадцами, и отправилась к Элдрию. Хитростью мне удалось заставить его принести клятву в верности жене, а ещё я расспросила его друга Сидхара, который тоже отрицал связь с принцессой. Поняв, что погорячилась, я вернулась в темницу и начала снова настаивать на том, чтобы принцесса открыла имя своего любовника. Даже в тот момент я готова была поступиться интересами семьи, но сохранить ей жизнь и отдать тому, с кем она спуталась. Но она продолжала всё отрицать и утверждала, что была только с Мейером. Это окончательно вывело меня из себя, ведь я точно знала, что он не мог её заразить, а если допускал бы хоть крупицу сомнения, остался бы рядом.
Кона Ирэна сцепила руки в замок и бросила полный вины и боли взгляд на сына.
– И что произошло дальше?
– Я подумала, что когда девушка умрёт, то это будет на руку нашей семье. Можно будет не поднимать вопрос о том, кто именно её заразил. Все подумают на сына. Мы её тихо похороним, он дослужится до новой пары.
– И поэтому вы не стали приглашать целителя? – уточнял, делая записи, судья в жёлтом.
– Нет. Вы сами знаете, что целитель не смог бы её спасти, он только облегчил бы страдания. А облегчать ей страдания мне совершенно не хотелось, к тому моменту я ненавидела девушку за то, в какой ситуации по её вине оказалась, за боль, которую это причинит Мейеру, за ложь. И когда она попросила воды, то я просто швырнула кувшин и ушла. Нервы не выдержали. Я посчитала, что она не выживет. Это же считалось невозможным – выжить без подпитки заразившего. И я поступила жестоко. Не стала церемониться с умирающей.
Кона Ирэна замолчала и впервые за всю речь посмотрела на меня. Виновато и сочувствующе.
– И что произошло дальше? – раздался голос салатового судьи.
– Утром я обнаружила, что девушка выжила. Это повергло меня в шок. Я понимала, что нарушила закон об оказании помощи заболевшим переселенкам. Но кто мог подумать, что всё так обернётся? Если бы я знала, что у неё есть хоть малейший шанс выжить, я бы отвезла её к целителю и оставила там. Но я была уверена, что она умрёт…
– И вы заставили её принести клятву, чтобы скрыть своё преступление? – задумчиво спросил алый, подперев рыхлую щёку кулаком.
– Да.
– Вы понимали, что клятва может нанести девушке вред и спровоцировать истощение?
– Да, – опустила голову кона Ирэна.
– Пожалуйста, освободите истицу от клятвы. Мы хотим выслушать и её тоже.
Кивнув, вилерианка направилась к нам. Пришлось отлипнуть от Мейера и протянуть ей руку. Мне было настолько неловко и гадко, что даже сил не хватило посмотреть коне Ирэне в лицо. Не потому, что я чувствовала себя виноватой перед ней, а лишь потому, что затеяла эти межгалактические разборки. Да, она была очень неправа, да, поступила со мной жестоко и отвратительно. Но теперь, когда она подробно проговорила мотивы своего поведения и свои мысли, считать её бессердечным монстром получалось всё хуже. Мы все втроём попали в ловушку моего нечаянного заражения, и каждый действовал в своих интересах, причиняя боль остальным. И этот снежный ком летел теперь с горы, и никто не в силах был его остановить.
У мамы со свекровью – моей бабушкой по отцу – всегда были прекрасные отношения. В ссорах, житейских трудностях и семейных катаклизмах бабушка старалась принимать сторону мамы, и папе иной раз прилетало от них обеих. Поддержку он нашёл в мамином отце, и вместе с дедушкой они держали «противобабскую оборону». Мама всегда подчёркивала, как она благодарна свекрови за своего мужа и огромную помощь. Я всегда считала, что и у меня будет так же, но сейчас отчётливо понимала: если выберу Мейера, то доверять его матери всё равно никогда не смогу. Да, злости и желания отомстить уже не осталось. Но и подружками мы никогда не станем. При виде неё в голове всегда будет греметь катящийся по полу металлический кувшин.
Думаю, несостоявшаяся свекровь это тоже понимала и переживала по-своему. Взяв меня за руку, она сдавленно проговорила несколько слов, и магическая печать на ладони проявилась, заискрилась, распалась на части и исчезла.
– Кона истица, теперь нам бы хотелось услышать вашу версию событий, – пенопластом по стеклу прошёлся голос белого судьи.
– Кона Ирэна много раз спрашивала, с кем я изменила Мейеру. Так как я не изменяла, то я много раз отвечала, что ни с кем. Её это злило, она… сильно нервничала. Заперла меня в темнице, не вызвала лекаря, не дала воды. В общем-то, это вся история.
– Вы чувствовали исходящую от неё угрозу? Вы боялись за свою жизнь? – спросил алый.
Чувствовала и боялась, но теперь говорить об этом не имело смысла. Всё, что можно было порушить, уже порушено, а более суровое наказание лишь озлобит мать Мейера по отношению ко мне.
– Мне было слишком плохо, чтобы анализировать своё состояние. Но я понимаю, что кона Ирэна действовала, исходя из ложных выводов. Она не могла знать, что я заразилась именно от Мейера, – подбирая слова, ответила я. – На самом деле мне хотелось бы поскорее закончить процесс. Тех извинений, что мне принесли, уже достаточно.
– Складывается впечатление, что вы находитесь под сильным влиянием или даже давлением семьи Феймин Листаматур Дарлегур, – салатовый цокнул в конце, показывая своё неодобрение.
– На данный момент я нахожусь под защитой Мейера, а не под давлением. Мне спокойнее оттого, что он рядом.
– Славная защита! Насколько стало известно суду, вы оказались в Файмарге в одиночестве, влипли
