Судьба в наследство. 1. Письмо, с которого все началось - Елена Александровна Ковалевская
- Ну...
- А теперь на меня! - я тоже сдернула горжет. - Видишь разницу!
- Герта!
Теперь и у Юзы прорезался голос.
- Обалдеть! - выдала свой вердикт старшая сестра. - Ничего себе, проморгали!
С плеча у Агнесс свисала толстенная туго заплетенная каштановая коса длинной до пояса, переливаясь на полуденном солнце оттенками начищенной меди и бронзы. У меня же на голове красовались серого мышиного цвета мною же неровно стриженные, можно даже сказать клоками выкусанные короткие волосы, длиной в три-четыре пальца.
- Надо стричь! - твердо сказала Герта.
- Не дам! - истерично взвизгнула девочка, вцепляясь двумя руками в косу. Пожалуй, все бы так поступили же, увидев убожество на моей голове. - Только через мой труп! Не позволю! Мне же замуж идти! А обстриженную никто не возьмет! Это позор! - ее глаза подозрительно начали наполняться влагой.
- Какой замуж?! Ты что? Какой теперь тебе замуж? - заголосили мы с сестрами хором.
- Ты что с дуба рухнула? - брякнула я свою любимую присказку, маленько отдышавшись от потрясения, которое вызвало ее заявление.
- Меня по весне должен герцог д'Амастис сватать! - расплакалась она. - Он такой красивый и добрый! Зачем я ему буду нужна, страшная, с обрезанными волосами!
Тут Агнесс не на шутку разрыдалась, принявшись размазывать ладонями слезы по лицу. Гертруда встала и, подойдя к ней, подняла на руки, словно маленького ребенка, а потом перенесла под деревья и усадила рядом с нами.
- Ну не плачь, не плачь, - утешала она ее, гладя по голове. - Волосы не зубы - отрастут.
- Н-е-ет, - захлебывалась девочка. - Они лет десять до прежней длины расти ста-а-анут! Герцог меня ждать не бу-у-удет! На другой женится-а-а! Я к тому времени буду старая-а-а!
- Герцог, поди, теперь рад радешенек, что на тебе не женился, - тихонечко проворчала себе под нос Юза, но Агнесс все равно ее услышала и зарыдала еще сильнее.
- Не реви! Кому сказала, не реви! - рявкнула я, в надежде, что окрик заставит ее поубавить плачь. Подействовало, во всяком случае всхлипы стали пореже и потише. - Во-первых! Ты слышишь меня?! - она кивнула, не отлипая от груди Гертруды. - Так вот, во-первых, Юза права. Герцог просто счастлив, что не успел жениться на тебе. Это ясно?!
- Не-е-ет!
- Ты лишена всего имущества, а значит и приданного. Следовательно, этот д'Амастис к тебе больше не посватается. Во-вторых, если и посватается к тебе, то уж никак не герцог, а скажем какой-нибудь уродливый купчина, и то из-за твоего знатного рождения. И в-третьих, тебя тетка укрывает от Слушающих, какая вообще может быть свадьба?! Тебе теперь одна дорога - в монастырь! Это-то хоть понятно?! - я пыталась всеми силами достучаться до ее убитого горем разума. Попытка надо сказать не из легких!
Девочка кивнула, но вновь заплакала. Через ее всхлипы мы кое-как разобрали, что: 'Я так мечтала выйти за-а-амуж за краси-и-ивого! Я так хотела сва-а-адьбу! Теперь все пропа-а-ало!' Старшая сестра вновь принялась гладить ее по голове, приговаривая и увещевая:
- Ну зачем тебе свадьба?! Зачем сдался тебе этот муж?! Ничего хорошего в том нет.
- Тебе то откуда знать?! - донеслось сдавленное.
- А я со своей свадьбы в монастырь сбежала, - поделилась с ней Герта.
- Правда? - девочка подняла голову и недоверчиво посмотрела на нее. Лицо у нее было зареванное, нос распух и покраснел. - Зачем?
- А чего я там забыла в замужестве этом?! Сватали меня двое, - начала свой рассказ Гертруда. Агнесс перестала плакать и прислушалась. - Сын владельца харчевни, точнее не сын, а его отец за своего сына, и мельник. И тому и другому потребовались и жена в дом, и рабочая сила по хозяйству. Я тогда уже здоровая да справная девка вымахала...
- А сколько тебе лет было? - прервала ее заинтересованная Агнесс.
- Пятнадцать по весне стукнуло. Так вот, мельнику понадобилась крепкая жена. Он вдовый был. Две прежние жены у него померли. Первая родами, когда четвертого рожала, а вторая - сама повесилась. У мельника детишек шестеро по дому бегало, правда, той же весной, пока он ко мне сватался, двое примерли, но четверо все же осталось. И подумала я, что не хочу идти за мельника, он и меня в могилу сведет, как двух первых жен. Ведь не от хорошей же жизни вторая сама на себя руки наложила? Хозяину харчевни нужна была дюжая невестка в услужение, жизнь тоже не сахар: с утра до ночи на кухне батрачить, да пьяных клиентов обносить. А тут еще по ночи, с поздних посиделок шла и увидала, как сын хозяина харчевни, одну из ихних подавальщиц загнул и охаживает. Та бедная пищит, кричит что больно, а вырваться не смеет. Да и куда денешься от хозяйского сына.
- Что он делает? - не поняв, переспросила девочка.
- Ох, и дитя ты еще! Вроде семнадцать, а сущее дитя! - вздохнула Гертруда, покрепче прижав ее к себе, та только пискнула. - Блуд он творил нехороший!
- Как это?
- Да неважно, - отмахнулась я от ее глупых вопросов. Эту историю полностью я слышала впервые. Знала раньше, что Герта со свадьбы сбежала, но вот отчего, понятия не имела. - Рассказывай дальше.
Старшая сестра посмотрела на меня с благодарностью и продолжила.
- И прикинула я: ни тот, ни другой меня не устраивают, ни с тем, ни с другим весь век коротать не хочется, взяла да и сбежала за два дня до назначенной свадьбы. За кого уж собирался выдать меня отец, я так и не прознала, но не жалею, что смылась оттуда. Сказала родным, что вечером с подругами гадать пойду на всю ночь, у нас в деревнях такой обычай был...
- Грешный обычай! - выдала молчавшая доселе Юза. - Гадать - страшный грех!
- Сейчас то я знаю что грех! - согласилась с ней Герта. Она, придерживая оной рукой Агнесс, освободила другую и попыталась отвесить Юзе щелбан. Та проворно откатилась на пару футов в сторону, чтобы оказаться в недосягаемости от Гертиных пальцев. - Ты пойди это молоденьким селянкам объясни! Страшно, боязно, но
