Ловушка для сердцееда - Натали Карамель
Он хотел сделать ей приятно. Что-то простое. Искреннее. Однажды, задолго до рассвета, пока все еще спали, он прошел на дальний луг. Нарвал полевых цветов. Скромных: синие васильки, белые ромашки, нежные колокольчики, веточку душистого чабреца. Связал их грубой бечевкой.
На завтраке, когда Елена потянулась за кувшином с водой, он молча положил скромный букет рядом с ее тарелкой. Она замерла, ее пальцы коснулись прохладных лепестков. Потом подняла на него глаза. И в них не было ни удивления, ни смущения. Была чистая, тихая радость. Улыбка тронула ее губы.
«Спасибо, Леонард», — прошептала она. (впервые по имени!). «Они прекрасны. Такие… настоящие, спокойные, скромные. Мне они нравятся куда больше пышных букетов из оранжерей».
С тех пор полевые цветы стали их утренней традицией. Он приносил их почти каждый день. Она ставила в простой глиняный кувшинчик на их завтрачный стол. Это был их немой диалог. Их знак.
Так и прошло все время стройки. Лео делал свои аккуратные шаги: легкое прикосновение к руке, когда помогал ей спуститься с лесов; долгий взгляд, полный немого восхищения; шутка, заставляющая ее рассмеяться; тихий разговор наедине вечером, когда рабочие расходились. Елена молча давала согласие. Не отстранялась. Ее улыбки становились чаще, глаза — теплее. Лед таял. Не с грохотом, а тихо, как весенний снег, открывая под собой не холодную скалу, а плодородную, жаждущую тепла почву.
Четыре месяца. С первого забитого гвоздя до последнего мазка краски. Школа и приют стояли, как воплощенная мечта — светлые, прочные, функциональные и удивительно уютные. Уже местные ребятишки с любопытством жались к забору, заглядывая в окна новых классов.
Леонард собрал всех — своих мастеров, слуг Елены, местных, кто помогал. Он стоял перед фасадом школы, чувствуя невероятную гордость и… глубокую грусть. Он огляделся, встретился взглядом с Еленой. Она стояла чуть в стороне, в своем рабочем костюме, с лицом, усталым, но сияющим удовлетворением. В ее глазах он прочитал то же, что чувствовал сам.
«Друзья», — его голос прозвучал громко и четко, хотя в горле стоял комок. «Наш совместный проект… закончен. Вы сделали невозможное возможным. Вы построили будущее. Благодарю каждого из вас от всего сердца!»
Раздались радостные возгласы, аплодисменты. Но Лео смотрел только на нее. Елена подошла ближе. Она посмотрела на здание, потом на него. В ее глазах стояли слезы? От счастья? От чего-то еще?
«Леонард», — сказала она тихо, так, чтобы слышал только он. «Это были… самые восхитительные месяцы в моей жизни. Необычные. Не похожие ни на что. Спасибо тебе.»
Ее слова ударили его в самое сердце. Сладостно и больно. Он кивнул, не в силах говорить. Грусть сдавила грудь. Придется прощаться. Возвращаться в свое поместье. В пустоту без нее. Он нашел в себе силы улыбнуться.
«Мы начнем собираться завтра», — сказал он, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
Елена подняла руку, жестом призывая внимание. Все замолчали.
«Завтра?» — переспросила она, и в ее голосе зазвучали знакомые ему нотки решимости и азарта. «Разве можно просто уехать после такого? Удачный проект надо отпраздновать! Достойно! Завтра — пир для всех! Для мастеров, для слуг, для всех, кто помогал! Нам есть чем гордиться и что отметить!»
Радостный гул пронесся по толпе. Все работяги и слуги заулыбались, зааплодировали. Идея была встречена на ура!
Лео смотрел на Елену, на ее сияющие глаза, на улыбку, которая уже не была осторожной. Грусть отступила, уступив место теплой волне благодарности и… надежды. Она не отпускала его. Не хотела прощаться сразу. Она дарила им еще один день. Праздник. Началась подготовка.
Леонард видел, как мгновенно преобразилась Елена. Она отдавала распоряжения ключнице и поварам, ее голос звенел энергией, движения были быстрыми и точными. Она снова была хозяйкой, стратегом, но уже не Ледяной Королевой, а женщиной, зажегшей огонь праздника в честь их общего труда и… чего-то большего.
Он подошел к ней, пока она обсуждала количество жаркого с поваром.
«Праздник…» — начал он.
«Да, Леонард?» — она обернулась, улыбка все еще играла на ее губах.
«Это прекрасная идея», — он сказал искренне. «Самая правильная. Спасибо.»
Она кивнула, ее взгляд скользнул к новому зданию школы, где уже висела вывеска, которую тайком вырезал Мартен: «Школа Дружбы».
«Это наш дом теперь», — сказала она тихо, почти невольно, и тут же смущенно отвела взгляд, будто поймав себя на слишком личном признании.
Слова «наш дом» прозвучали для Лео как самая сладкая музыка. Грусть растворилась окончательно. Завтра будет праздник. А что будет после? Он не знал. Но знал одно: лед растаял. И на освободившейся земле уже пробивались первые, самые нежные ростки чего-то настоящего. И он будет беречь их. Как зеницу ока.
Глава 55. Праздник, Признание и Имя, Которое Сломало Лед
День пира был похож на гигантский, радостно гудящий улей. Подготовка к празднику кипела с самого утра. Рабочие и слуги суетились, счастливые от предвкушения. Они убирали последний строительный мусор, расставляли длинные столы на главной лужайке перед новенькой школой и сияющим приютом. Украшали все, что можно: гирлянды из полевых цветов (вдохновленные утренними букетами Лео), разноцветные ленты, флажки. Анри, сияя, добавлял последние штрихи к небольшому фонтану во внутреннем дворике школы — теперь он переливался мягким светом, как напоминание о бале в Шато Виллар. Кухарки, заручившись помощью всех желающих, колдовали над котлами и противнями, наполняя воздух умопомрачительными ароматами жаркого, пирогов и свежего хлеба. Ребятки, уже освоившиеся на новой территории, с визгом носились между столами и палатками, добавляя хаоса и жизни.
Лео наблюдал за этим ликованием, но внутри его бушевал шторм. Он решился. Сегодня, на пиру их общего триумфа, он намекнет о своих чувствах. Не признается в лоб — слишком опасно, слишком рано? — но даст ей понять. Весь день он морально готовился, репетируя фразы в голове, ловя ее взгляд, чтобы уловить нужный момент, и чувствуя, как сердце бешено колотится при одной мысли об этом. Страх отказа был почти физическим.
Наступил вечер. Факелы и фонари Анри зажглись, превращая площадку в волшебное пространство. Все расселись за огромным общим столом — графы и плотники, графиня и кухарки, дети и
