Тени столь жестокие - Лив Зандер

Малир резко остановился у узкой лестницы, его взгляд приковали замысловато изогнутые чугунные перила, прикреплённые к светлой каменной стене, что шла вдоль ступеней с одной стороны. Его рука вытянулась, пальцы легко скользнули по холодному узору, следуя за изящными изгибами и тонкими завитками, что когда-то были гордостью искусного мастера.

Он ненадолго закрыл глаза, его прикосновение задержалось, челюсть напряглась, прежде чем он начал подниматься.

— Я вспомнил.

Я последовала за ним молча. Лестница была узкой и крутой, каждый шаг отдавался эхом в неподвижном воздухе. С каждым шагом связь внутри меня будто дёргалась и рвалась, как струна расстроенной лютни, пронзительно скрипящей в груди.

Это не могло быть хорошим знаком…

Наконец ступени закончились и вывели меня на площадку с несколькими лёгкими павильонами, каменными скамьями и статуями птиц в полёте, их крылья были распахнуты. В центре возвышался большой фонтан, его чаша давно пересохла, мёртвые живые изгороди вокруг — остатки некогда пышного сада.

Здесь было гораздо меньше смерти, гораздо меньше разрушений, если не считать груды обломков рядом — наполовину рухнувшей дозорной башни. И ещё — двух чёрных тел, мужчина и женщина — мать Малира. Я узнала её по заколкам в форме перьев, которые однажды видела изображёнными в книге, и которые всё ещё искрились в её длинных тёмных волосах.

Малир прошёл мимо тел родителей, не удостоив их даже взгляда, его глаза были прикованы к груде камней и обломков впереди, и там он не столько остановился, сколько рухнул на колени. Его руки схватили камни, булыжники, глыбы — быстро, всё быстрее — отбрасывая их прочь, пока вокруг вспыхивали тени.

Аскер возник рядом со мной и втянул воздух сквозь стиснутые зубы, глядя, как тени Малира растут, набухают, расползаются.

— Мой принц, может, стоит вернуться завтра?

Малир не отреагировал, его движения становились всё более безумными, тело было охвачено спешкой, граничащей с помешательством. Каждый лязг камня о камень будто наносил удар прямо в мою грудь, и тени, что пробуждались во мне, повторяли движения тех, что колыхались вокруг него.

— Когда в последний раз он изливал тени в тебя? — спросил Себиан.

— Два дня назад. Я была слишком измотана, пока расчищала путь сюда, — ответила я, и нельзя было не заметить, как Аскер перенёс тяжесть на пятки. — Мне нужно помочь ему.

Тяжёлая ладонь Аскера легла мне на плечо.

— Мы не знаем предела твоей пустоты, но, полагаю, ты уже достигла его.

Я обменялась взглядом с Себианом всего лишь на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы разглядеть в его глазах решимость, что пронзила и мои вены. Решимость ради нас: трёх душ, связанных судьбой, дружбой и чувствами, что мы питали друг к другу.

Себиан кивнул подбородком в сторону Малира.

— Ты займись его тенями, я посмотрю, как справиться с ним самим.

Он пошёл вровень со мной, когда мы поспешили к тому, что уже превратилось в бурлящую стену теней, извивавшихся и метавшихся. Я вытянула руку и стала поглощать их, прокладывая нам путь сквозь мрак. И там, на земле, Малир задыхался и рыдал, отчаянно хватаясь за камни, которые удавалось отодвинуть от маленького тела, лежавшего под ними.

Я опустилась перед ним на колени и взяла его лицо в ладони, пересохшие губы сжались от вида его состояния.

— Малир, излей тени в меня.

Он не отреагировал, и тогда я подняла его смоляные глаза к своим, чёрные капли стекали по его щекам, словно пролитые чернила.

— Малир?

Ни единого отклика.

— Малир!

Тишина.

— Аноалей!

Его пальцы замедлились, глаза наконец остановились на мне в этой сумеречной тьме.

— Я должен её вытащить.

— Мы её вытащим. Смотри, я уже вижу её. — Себиан схватил первую попавшуюся крупную глыбу, осторожно приподнял её с расколотого сероватого ребра, что торчало из разбитого тела Наи. — Ты можешь подключиться к его дару? Вытянуть их?

— Я… я не знаю.

Я мучительно прикусила верхнюю губу, пока не всплыло далёкое воспоминание, как глаза Малира были чёрными в одно мгновение, а в следующее — светлели. Я приложила поглощающую ладонь к его груди так же, как сделала тогда.

Его глаза прояснились.

Моя грудь почернела, словно вечное затмение медленно опускалось на разум, и странное ощущение нахлынуло вглубь моего центра. Покалывание? Нет. Царапанье, скрежет, словно когти угрожали разодрать меня изнутри.

Тени всегда так жестоки.

Глава 34



Галантия

Наши дни, Вальтарис

Чёрная черепица, венчавшая Вальтарис, легко впитывала тепло зимнего солнца днём, удерживая в городе приятную мягкость. Большого треугольного шарфа, сотканного из теней, было достаточно, когда я пересекала Насест. Платье, подбитое лисьим мехом, на мне отливало тем же глубоким оранжевым, что и лучи заходящего солнца.

Малир стоял впереди, на краю плато, с которого открывался вид на весь Вальтарис, держа в руках большую глиняную урну. Справа поднимались широкие, на целый фурлонг, чёрные ступени, ведущие к Крылатой Крепости. Сам город раскинулся вдоль горной гряды, на нескольких уровнях разной высоты, большинство из которых соединяли узкие лестницы. Слева от нас, слишком далеко для моего взгляда, лежало Храмовое плато.

Мне туда нельзя.

Пока нельзя.

Зрелище слишком ужасное, сказал Малир: именно там во время осады укрылись женщины и дети. Тени их не убили, лишь заточили, оставив умирать медленной смертью от паники, когда воды и пищи, а, возможно, и воздуха становилось всё меньше.

Ещё три дня я очищала самые важные части города, позволяя нам спокойно отдыхать среди сверкающих руин. Комнаты были вычищены и распределены, еда отвезена на кухни и в кладовые, а слуги наняты и проинструктированы.

Я смотрела, как Малир слегка наклонил урну, и его чёрные одежды колыхнулись на ветру — как и пепел, собранный с погребального костра его семьи, закручиваясь вихрем вниз, чтобы раствориться в сгущающихся сумерках.

— Я знаю, что ты здесь, — сказал он, бросив урну туда, где она разобьётся. — Я чувствую тебя.

Обхватив себя руками, я подошла и встала рядом.

— Прости, если помешала… или если ты хотел побыть один.

Он медленно покачал головой.

— Себиан?

— Он пошёл помочь Марле прочистить дымоход в доме, что ты им выделил.

Он кивнул, потом посмотрел на меня. Его глаза не были ни красными от боли, ни блестящими от слёз… лишь спокойными.

— Хочешь, я покажу тебе особое место? Добраться туда можно только по воздуху.

В груди у меня защекотало от самой мысли о чем-то новом.

— Хочу.

— Следуй за нами, — сказал он, и тень с