Последняя из рода. Скованные судьбой. - Виктория Богачева
Она не хотела его убивать. В конце концов, лично ей он не сделал ничего плохого. Пока не сделал, и она бы предпочла, чтобы так это все и оставалось. Ей не доставляло ни малейшего удовольствия угрожать ему огнем и тем самым подтверждать безумные слухи, которые, вероятно, распускал про нее Император.
Но выбора не было, и Талила делала то, что должно, чтобы выбраться. И спасти своих людей.
Которых доверил ей Мамору.
Она ограничилась тем, что надела чистую верхнюю куртку и новый плащ. Волосы кое-как удалось расчесать и уложить в низкий пучок, закрепив неровно обрезанные пряди заколками.
— Вы не похожи на мужчину, — мрачно изрек Сабуро, который наблюдал за ее приготовлениями. — Нас убьют вместе. Они раскусят вас и решат, что я помогал вам добровольно, что я ваш сообщник.
— Замолчи, — резко оборвала его Талила. — Твоя жизнь сейчас зависит от тебя. Будь убедителен, если хочешь встретить следующий рассвет.
Они вернулись, и как раз вовремя: в саду, что вел к дому, появился Такахиро. Он угрюмо оборачивался по сторонам и прятал под плащом правую руку. Талила знала, что он сжимал рукоять катаны, готовясь отразить нападение в любую секунду.
— Госпожа! — выдохнул, когда она и Сабуро появились на крыльце. — Что... — он не договорил, замолчав под ее пристальным взглядом.
— Удалось? — шепнула она.
Самурай ответил коротким кивком, и по губам Талилы скользнула слабая улыбка.
— Скажи, здесь есть дом для прислужников? — она обратилась к Сабуро.
— Есть... — через силу выговорил он.
— Покажи.
Всем своим видом выражая недовольство и презрение, Сабуро все же сделал, что было велено.
— Проведи туда наших воинов, — сказала Талила Такахиро. — И останься с ними.
— Я не брошу вас, госпожа! — пылко возразил он.
— Бросишь, — он свела на переносице брови. — И немедленно. Мы должны спешить, я не знаю, сколько осталось времени...
Такахиро с трудом смирил свое желание продолжить спор и склонил голову. Два противоположных чувства боролись в нем: привычка подчиняться приказам и желание защитить свою хрупкую госпожу.
Он не хотел даже вспоминать, что думал и как обращался с ней раньше. Стыд жег его изнутри, и, верно, потому особенно яро Такахиро упорствовал сейчас. Он словно пытался загладить вину, которую испытывал перед Талилой. За все, что делал. Даже за мысли.
Он, глупец, когда-то считал недостойной ее.
Это он был недостоин.
Талила почувствовала сожаление и облегчение, когда Такахиро ушел, ничего ей больше не возразив. Она проследила, как он вернулся на дорогу, как скрылся за поворотом и как прокрался потом через тропу, что вела к задней части постоялого дома. Она была скрыта от посторонних глаз, и оставалось надеяться, что стражники не захотят ее исследовать.
Самураи из ее отряда едва успели спрятаться, когда от дороги до нее донеслось громкое ржание и топот копыт. Стражники, которых она ждала, наконец прибыли.
Талила взмахнула ладонью, позволив пламени потанцевать на кончиках пальцев, и посмотрела на Сабуро, лицо которого по цвету сравнялось с рисовым зернышком.
— Только посмей… — мрачно изрекла она, не став заканчивать угрозу.
Воображение испуганного мужчины лучше всяких слов нарисует ему в голове его скорбный конец.
Они поспешно вернулись в дом, Сабуро занял место за столом, а Талила скромно устроилась в уголке но так, чтобы он видел ее, а она — его.
Она была хладнокровной и спокойной все это время, но сейчас, услышав шум чужих шагов, почувствовала, как сердце рухнуло в пятки. Дурное предчувствие осело на языке липкой горечью. Она знала это чувство. Она испытывала его неоднократно. И ни разу еще оно ее не обмануло.
Следом за ним всегда приходила беда.
Стражников было полторы дюжины. Наверное, ее и Такахиро посчитали особо опасными, раз бросили столько человек на поимку всего лишь двоих.
Пока Сабуро лебезил перед ними и растекался в фальшивом почтении, Талила стояла, согнувшись в поклоне. Ей повезло: прибывшие самураи говорили в основном с хозяином постоялого двора, а на нее, одетую в куртку и штаны скромного прислужника, даже не смотрели.
— Покажи-ка нам свои записи, почтенный, — велел Сабуро мужчина, который возглавлял стражников.
Талила еще не видела его лица, но вот его голос ей не нравился. Он задавал короткие, четкие вопросы, никак не отзывался на заискивания Сабуро, не позволял насмешек и говорил только по существу. Лучше бы сюда завалилась взбудораженная, шумная и громкая толпа, чем отряд, который возглавлял он.
— Конечно, конечно, господин, — тотчас залебезил Сабуро и протянул ему свиток.
— Что это? — спросил самурай, указав на самый край: там чернилами были залиты имена Талилы и ее спутников.
Никакого другого способа быстро подправить записи они не придумали.
— Прости мои неловкие руки, господин, — отозвался Сабуро. — Пролил накануне и все недосуг переписать...
Талила затаила дыхание. Проклятый балабол!
— Накануне? — конечно же, главарь ухватился за это слово. Он ведь не был дураком. — Чернила до конца не просохли.
Он ничего не спросил, ничего не потребовал. Лишь высказал свои мысли и впился в хозяина постоялого двора требовательным взглядом. А тот занервничал, запаниковал. Покрылся липкой испариной, принялся вертеть головой и смотреть по сторонам, облизывать пересохшие губы.
«Болван!» — она сцепила зубы, всей кожей ощущая, насколько тягостной была повисшая тишина.
Самураи, словно услышав беззвучный приказ, мгновенно подобрались и опустили ладони на рукояти мечей. Их главарь навис над бедным Сабуро, который, дрожа от страха, забился в угол.
— Измена карается смертью, — свистящим шепотом изрек он.
И этого хватило, чтобы хозяин постоялого двора сломался. Он рухнул на колени, выпростал перед собой руки и завыл.
— Умоляю, господин, сжальтесь надо мной! Я не хотел, меня заставили...
Дальше Талила не стала слушать. Не глядя, наугад она швырнула перед собой пламя, чтобы отделить себя от самураев, и бросилась бежать, пока за ее спиной взвилась к небу огненная стена. Ей вслед донеслись громкие голоса и ругань, кажется, даже проклятья. Она не обернулась. Она спешила убраться отсюда как можно скорее.
Такахиро попался ей на середине пути. Не в силах пребывать в неведении, он выбрался в сад, что окружал постоялый дом, притворившись простым путником. Едва увидев Талилу, которая неслась вперед, не разбирая дороги, он догадался, что произошло.
— Уходим! — выкрикнула она и поморщилась,
