Папа по контракту, или Дракона нет, но вы держитесь! - Селина Катрин
Киора тем временем плавно опустилась на матрас, чуть склонилась и положила миниатюрную ладошку мне на рёбра – туда, где меня пронзила катана. Лёгкие наполнило тонким сладковато-солёным ароматом духов драконицы. Секунда-другая, и я почувствовал щекотку.
– Я не исэи, но кровь – это, по сути, вода. У меня сильный дар, и кое-что должно получиться…
Она прикрыла глаза, и её кисть окутали голубые всполохи. Клянусь, я это видел. Прошла минута-другая, на лбу прекрасной драконицы выступили бисерины пота, а когда она убрала ладонь, я не удержался и присвистнул. Обалдеть! Нет, не так… Обалдеть!!! Рана не просто перестала кровоточить, а поверх образовалась тонкая розовая кожица. Да такой женщине в моём мире не было бы цены!
Последнее, собственно, я и озвучил.
– Это нечто! Невероятно! Я никогда не видел ничего подобного!
Впервые на моей памяти Киора широко и искренне улыбнулась.
– На самом деле это небольшая магия и не совсем целительская. Вот исэи, они могут и более глубокие раны затягивать, и снимать воспаления с внутренних органов, и даже кости сращивать.
Она вскинула на меня довольный взгляд, а я… пропал.
– Ты так красива, когда улыбаешься, – выдохнул я, глядя на её мягкие персиковые губы.
– Улыбка – это неприлично, – тут же среагировала она.
– Что? – не понял я.
– Неприлично. Драконы – это оборотни. Мы звери наполовину, а звери оголяют клыки, когда хотят напасть. Улыбка для драконов – это… – она покрутила запястьем в воздухе, пытаясь найти аллегорию, – странно. Чаще воспринимается как угроза. Улыбаются только врагам и рядом с близкими, которые смогут трактовать улыбку правильно однозначно.
– Означает ли это, что я стал твоим близким человеком?
Киора замерла, глаза расширились, а улыбка сползла с лица.
Я же смотрел на её губы. Воздух между нами загустел, как мёд, тянущийся между ложкой и чашкой, замедляя всё вокруг. Она сидела напротив, застыв в нерешительности. Её тёплое дыхание казалось осязаемым в этом напряжении, будто мостиком тянулось ко мне, невидимым, но ощущаемым всем телом. Как же мне хотелось её поцеловать! Зарыться пальцами в эти густые волосы, потрогать нежную кожу на ключицах, провести языком по горлу… Она смотрела в ответ, и, клянусь, я читал в её взгляде не меньшее желание.
Мы оба знали, что происходит. Этот момент, когда всё понятно, но никто не осмеливается произнести вслух. Странный танец ожидания. Тонкая грань между «да» и «нет», между шагом вперёд и отступлением. Но это не та женщина, которую стоит завоёвывать силой… Это женщина совсем из другого мира, и она должна решить, подходит ли ей человек.
Киора сглотнула. Отвела взгляд и поднялась с кровати.
– Ещё раз большое спасибо, Ивэнь, за всё, что ты сделал для нас сегодня. Если что-то будет нужно в ответ или потребуется выходной из-за раны, сообщи, пожалуйста, Аянэ. Она обо всём позаботится. Путь лунный свет пошлёт безмятежный сон. – И бесшумно выпорхнула из моей комнаты.
Я с тяжёлым стоном несколько раз ударился затылком об изголовье кровати.
Ваня, вот тебе и ответ. Ты всего лишь человек, а ей нужен сильный дракон с магией.
* * *
Иван
За окном сгущалась ночь, но покой меня явно забыл. Я ворочался на кровати, мучаясь бессонницей, которая напала как-то особенно мерзко – вроде и устал, и уже закончилась эпопея с внезапным браком Киоры, да и дети в порядке, рана не беспокоит, а сна как не было, так и нет.
Сдался. Стянул с прикроватной тумбочки (её тоже сделал с ребятами) свиток с иероглифами и принялся повторять. Потому что, конечно, в три часа ночи лучшая идея – это изучать чужой язык. На мою удачу, организм таки окончательно выдохся, голова начала отвратительно гудеть, я со вздохом отложил пергамент, погасил свет и наивно подумал, что наконец-то отправлюсь в царство Морфея. Именно в этот момент послышались скребущиеся звуки.
– Кто там?
– Ивэнь, ты не спишь? Можно к тебе? У меня не получается уснуть, – шёпотом пробормотала Юми, чуть отодвинув в сторону тонкую деревянную дверь.
Почему дети выбирают самое неудобное время?
Я глубоко вздохнул, посмотрел в окно на тёмное небо и прикинул варианты. Отправить её обратно? Логично. Дети должны спать, циркадные ритмы, и всё такое. Но как только я увидел огромные тёмно-янтарные глаза пятилетки с тихой мольбой, мои аргументы сдохли, не успев родиться. И неважно, что Юми уже давно не пять лет.
– Ты хоть знаешь, который час? – пробурчал я, приподнимаясь.
– Поздно, – честно ответила Юми. – Час летящей совы.
– Молодец, наблюдательная, – саркастически хмыкнул я и махнул рукой. – Ладно, заходи.
Юми тут же юркнула внутрь, явно опасаясь, что её выгонят. И знаете, вот в такие моменты понимаешь: да, ты можешь быть суровым и строгим нянем, но против армии из огромных глаз и крохотных шажков ты абсолютно бессилен.
Я подвинулся на кровати, и Юми тут же пристроилась на нагретом месте.
– Зачем ты сегодня устроила весь этот цирк?
– Какой цирк? – Мелкая сделала вид, что не понимает, и выразительно процитировала мне меня же самого: – Я требую… нет, приказываю, чтобы никакую опасную ядовитую хрень вы не то чтобы руками не трогали, а даже не смотрели на неё и с криками бежали как можно дальше! Я увидела лорда Таирена и сделала всё, как ты инструктировал.
И глазками хлоп-хлоп. Маленький криминальный талант. И психологический тоже.
– Юми, не переводи тему, – грозно сказал я. – Зачем ты нарядила меня в парадное кимоно и отрастила волосы?
– Но красиво же получилось!
– Я всё равно отстригу их завтра.
– Не надо! Тебе так идёт, этот цвет очень редкий, он называется лисьим, оставь себе, пожалуйста, длину, тебе так хорошо! Да и когда они в хвосте, удобней же. Не лезет ничего в глаза. Походи так немного, вдруг тебе понравится? – взмолилась мелкая и дунула на собственную чёлку, демонстрируя, что ей-то волосы вон как мешаются.
Я вздохнул. Вот же ж… зараза шилопопая.
– Юми, зачем ты так себя ведёшь?
– Как?
Егоза нервно поёрзала на покрывале кровати, предчувствуя грозу. А что она хотела? Что понимающий нянь всё «съест» и не подавится? Ну нет, я в такие игры не играю.
– Ты пытаешься казаться младше, чем есть на самом деле. Тебе же уже пятнадцать, а не пять лет, – строго сказал я, глядя на девочку с короткой стрижкой. – Я ведь
