Фронтовой дневник княжны-попаданки - Валентин Денисов

Хочу как можно скорее увидеть Владимира Георгиевича. Хочу обнять его и поцеловать. Хочу дать шанс нашим с ним отношениям раскрыться во всей красе.

Просто хочу, чтобы он был рядом.

Вскоре первые ряды медленно идущей конницы уже становятся мне отчетливо видны. Ищу среди множества офицеров и солдат князя Тукачева. Но не вижу его. Или просто не нахожу. Расстояние ведь еще очень большое.

Но я знаю, что князь там, среди них. Я чувствую, что он там. Просто пока еще не виден мне.

— Миленькие мои, где Владимир Георгиевич? — спрашиваю, когда первые ряды проходят мимо.

Но солдаты и офицеры лишь устало смотрят на меня и не отвечают ни слова.

— Родненькие! Да что же вы молчите? — продолжаю взывать к ним. — Подскажите мне, где князь Тукачев? Где я могу его найти?

— Анастасия Павловна? Вы ли это? — один из лежащих на телеге солдат, с перевязанным глазом, приподнимается и смотрит на меня с прищуром. Похоже, что после ранения он плохо видит.

— Я это, миленький мой! — узнаю в нем одного из солдат, которых я перевязывала еще на том берегу Дуная.

— Простите меня великодушно, — извиняется он. — Глаза мне осколками повредило, ни черта не вижу. Только голос ваш и признал.

— Скажите мне, не знаете ли вы, где князь Тукачев? — спрашиваю, а сама уже продумываю, чем бы я могла помочь бедолаге, как бы его исцелить.

— Князь-то полег, — вздыхает солдат. — Смотрите на телегах. Где-то должен лежать…

Сказав это, солдат опускается обратно и больше со мной не говорит. Да и мне некогда с ним разговаривать.

Не веря, что это действительно так, я все же начинаю поиски. Перебегаю от одной телеги к другой и проверяю, нет ли на них Владимира Георгиевича. И, к несчастью, на одной из них я его все-таки нахожу.

И что хуже всего, князь Тукачев лежит, смотря в небо безжизненными глазами и совершенно не дышит.

Глава 56 Все ради него

— Миленький мой, хорошенький мой, да как же так получилось-то? — иду рядом с телегой и глажу Владимира Георгиевича по холодному лицу.

Он еще жив. Я вижу это. Чувствую это. Вот только жизни в нем осталось немного. И это меня очень пугает.

— Что же ты не жалел себя? Обещал же вернуться… — произношу дрожащим голосом.

Сердце сковывает колючей проволокой. Слезы льются из глаз. Не могу их удержать.

Невыносимо больно терять его. Невыносимо больно видеть, как он умирает. Даже несмотря на то, что мы толком и не смогли узнать друг друга, князь стал очень дорог мне.

— Куда же тебя ранило? — ощупываю его одежду в поисках влаги. Но крови нигде не нахожу.

Неужели кровотечение успело прекратиться? Не могла же вся кровь вытечь!

— Контузило его, — раздается рядом грубый мужской голос. Но я даже не оборачиваюсь. Не смотрю, кто со мной говорит. — Снаряд рядом разорвался, Владимира Георгиевича взрывом и накрыло.

— Осколки? Все дело в осколках? — предполагаю я.

Но ведь если бы были ранения от осколков, тогда было бы и кровотечение. А его нет. Совсем нет. Даже следа от него я не вижу.

— Осколки-то не задели. Укрыться успел, — подсказывает все тот же голос. — А вот ударило знатно его. Да лошадью придавило…

— Значит кровотечение внутри… — вспоминаю случаи из практики и понимаю, что время у нас теперь исходит на минуты. — В госпиталь его! Срочно!

— А куда ж еще-то, как не в госпиталь? — усмехается мужчина, но под моим гневным взглядом тут же замолкает.

— Вы не понимаете, — поясняю я ему свою реакцию. — Он должен жить! Я должна его спасти!

— Довезем мы вашего князя в больницу, — хмыкает мужчина. — А там спасайте его, сколько вам угодно. Да вот только не жилец он. Других раненых хватает. Их лучше пожалейте.

— Всем помочь успеем! — фыркаю я и убегаю прочь.

Пока Владимира Георгиевича в госпиталь везут, рассчитываю успеть до дома добежать, да дневник княгини Стырской прихватить. А заодно и травы, которые вместе с ним мне достались. Не сомневаюсь, что можно из применить против внутреннего кровотечения. Или хотя бы для восполнения крови. Даже кажется, что видела я что-то подобное.

— Анастасия Павловна, куда вы? — спрашиваете меня Марфа Ивановна, когда мимо госпиталя пробегаю.

— Владимира Георгиевича везут! Умирает он! — поясняю я. — Миленькая моя, проследите, чтобы на операцию сразу повезли. Передайте Серафиму Степановичу, что я просила. А там и я подойду.

— Хорошо, передам, — обещает Марфа Ивановна и тут же торопится войти в госпиталь.

Я же со всех ног бегу мимо выжженной части в саму деревню. Знаю, что времени у меня мало, но и выбора у меня тоже нет. Спасать князя нужно. Нужно спасать мою любовь.

Вбежав в дом, сразу лезу под кровать. По-прежнему в ящике все храню и потому с легкостью нахожу все, что мне необходимо.

А значит можно и назад путь держать.

До госпиталя успеваю добежать, когда солдаты уже носят раненых. Не вижу, отнесли уже Владимир Георгиевича или нет. Это и не важно. Сейчас организовать все куда важней.

— Серафим Степанович, не видели ли вы князя Тукачева? — спрашиваю, завидев врача.

— Видел. Только не жилец он, Анастасия Павловна. Не спасти нам его…

— Серафим Степанович, моя это беда, — не собираюсь соглашаться с его словами. — Вы другими солдатами да офицерами занимайтесь. А Владимира Георгиевича я сама спасать буду.

— Анастасия Павловна, сюда! Здесь ваш князь! — выглядывает из одной из палаты Марфа Ивановна. И я, не дожидаясь реакции врача, бегу за ней.

— Удачи вам, Анастасия Павловна! — желает Серафим Степанович. Но я не отвечаю. Сейчас мне нельзя медлить.

Вбежав в палату, тут же направляюсь к кровати, на которой лежит князь Тукачев. По ходу развязываю шнурки и отдаю дневник в руки оказавшейся здесь же сестры Аглаи.

— Аглая, милая, найдите средство, чтобы кровь остановить, да потерю возобновить, прошу я ее, а сама начинаю раздевать Владимира Георгиевича.

Сейчас для меня важнее всего найти место, где самое опасное повреждение произошло. Вот только как это сделать без технологий? Не наощупь же!

— Видела