О Стуже и Перьях - Элиза Рейн
Его взгляд опускается на мою руку, лед растаял и теперь с пальцев капает вода.
Я снова смотрю в его глаза.
— Тогда скажи мне, что делать.
ГЛАВА 37
КАИН
Блядь.
Она, блядь, понятия не имеет, что творит.
Это ебаное безумие.
Но она стоит передо мной, и эти проклятые огромные голубые глаза смотрят на меня так, словно она готова сделать все, что я скажу.
Она дотронулась до меня.
До моей кожи.
Сраные двести лет никто меня не касался, и теперь я должен держать себя под контролем?
Она просто избалованная принцесска. Я наблюдаю за ней, потому что она меня забавляет. Я преследую её, потому что Фезерблейд ей благоволит. Она нужна мне, чтобы войти в Сокровищницу.
Ложь.
Все это — ложь.
Она — боец. Я наблюдаю за ней, потому что она охуенно красивая. Я преследую её, потому что хочу сжигать её обидчиков так долго, как только смогу. Она нужна мне… и точка.
Ворон Одина, это невыносимо.
Это просто идиотизм. Двести лет планирования пошли прахом из-за её огромных глаз и гребаных приоткрытых губ.
Мне нужно выбросить её из мыслей. Так, чтобы она не жила в моей голове каждую секунду каждого дня.
Она — только плоть и кости, и ничего больше. Просто я слишком давно не видел возбужденную женщину. И прямо сейчас я смогу доказать, что все это так и есть.
— Разденься для меня, — я жалею об этих словах, как только они срываются с губ.
Её грудь вздымается, щеки мгновенно краснеют, и мой уже твердый член дергается.
Она делает пару шагов назад и заводит руки за спину, развязывая кожаный корсаж, стягивающий талию. Бросив его на землю, она поднимает на меня взгляд и я вижу в нем решимость.
Блядь. Она действительно это делает.
Будто боясь передумать, она быстро стягивает рубашку через голову и снимает с груди бюстгальтер.
Непроизвольная дрожь прокатывается внутри моей грудной клетки, когда я вижу её грудь, то, как соски твердеют от прохладного ветра.
Она смотрит мне в глаза, пока расстегивает ремень и развязывает шнуровку штанов. Она стягивает их вместе с бельем вниз, и теперь с моих губ срывается рычание.
Она, блядь, идеальна. Округлая и мягкая, на лице смесь противоречащих друг другу чувств вызова и желания.
— О, принцесса. Ты понятия не имеешь, во что ввязалась.
Она шумно выдыхает, потом поднимает подбородок.
— А ты не собираешься раздеться?
— Я буду делать, что пожелаю, и ты, кстати, тоже. Дотронься до сосков, — её бледные щеки вспыхивают самым ярким оттенком красного, что я когда-либо видел, и я едва сдерживаюсь, чтобы не потянуться к своему ноющему члену. — Сейчас же.
Неуверенно, она поднимает руку и проводит по соску кончиками пальцев.
— Сожми его.
Она захватывает его пальцами, приоткрывая губы.
— Сильнее.
Она подчиняется, но только чтобы попробовать. Осторожно.
— Принцесса, если я не слышу, как ты стонешь, значит, блядь, ты что-то делаешь неправильно.
Она сильнее сжимает пальцы, и я слышу легкий стон, которого жаждал.
— Хорошая девочка.
Она смотрит на меня, её грудь тяжело вздымается. Другой рукой она скользит по животу.
— Даже не думай трогать себя, — разочарование мелькает у нее на лице и я улыбаюсь. — Ты уже была с мужчиной?
Убрав руку от груди, она кивает.
— Я велел остановиться? — искра гнева от её ответа делает мой голос жестким. От мыслей о ней с другим мужчиной мне хочется выжечь к херам эту поляну. Но я не должен злиться. Хорошо, что у нее есть опыт. Это значит, я могу зайти еще дальше.
— Нет.
— Тогда, блядь, не останавливайся. Итак, ты знаешь, каково это, когда у тебя между ног что-то помимо твоих же пальцев?
Она кивает, теперь часто дыша.
— Ты знаешь, как ощущается член, когда входит в тебя? Когда он внутри?
Сильно прикусив нижнюю губу, она снова кивает.
Я медленно качаю головой.
— Ты понятия не имеешь, принцесса. Никакого. Ты не чувствовала никого, кто бы сравнился со мной. С моим членом, полностью наполняющим тебя. Мое прикосновение унесет тебя туда, где ты никогда не бывала. И никогда не попадешь. Тебе придется это представить. Сделаешь это для меня?
Её рука снова тянется вниз, к животу.
— Я задал вопрос, принцесса. И верни свои гребаные руки обратно на соски.
— Да, — отвечает она, её голос едва слышен.
Теперь её грудь тоже порозовела.
— На колени.
Она замирает, на лице отражается неуверенность. Я медленно опускаюсь на землю и скрещиваю ноги. От этого ткань штанов сильно натягивается в районе ширинки, и её взгляд опускается на мою очевидную эрекцию.
— Встань. На. Колени.
Она почти падает на землю, быстро снимая сапоги и стягивая штаны.
— Ползи ко мне.
Её грудь покачивается, когда она выполняет приказ, взгляд все время прикован ко мне.
Оказавшись ближе, она останавливается и позволяет себе разглядывать мой член, выпирающий сквозь ткань.
И мысль о её рте всего в паре дюймах от него — это, блядь, слишком.
— Сядь. Разведи для меня ноги.
— Но… — она снова прикусывает губу.
— Что «но», принцесса? — шепчу я. Я уже знаю, что она скажет дальше. — Так я увижу, что между ними?
Она кивает.
— Сядь и разведи ноги.
Она подчиняется и блядь, я совершил ошибку. Огромную ебаную ошибку.
Так я точно не избавлюсь от мыслей о ней.
О чем я нахуй думал, когда сам себя в это втравил?
Она уже вся мокрая и раскрасневшаяся, и блядь, я бы дал руку на отсечение, чтобы до нее дотронуться. Почувствовать, попробовать её возбуждение на вкус.
— И каково это, раздвигать для меня ноги и течь, когда тебя даже не касались?
Перед её мягким, неуверенным ответом повисает пауза.
— Думаю, мне нравится.
— Конечно, тебе нравится, — она не сводит с меня глаз, пока я говорю, и слова царапают мое горло. Я должен их остановить, но они сами вырываются. — Я знаю, кто ты на самом деле, принцесса. Знаю, чего ты на самом деле хочешь. Ты хочешь мой твердый, ноющий член. Ты хочешь почувствовать, как он входит в тебя, ты хочешь в какой-то момент подумать, что он слишком большой и ты не сможешь принять его. А потом ты захочешь опуститься на него и позволить мне разорвать тебя. Захочешь позволить мне врываться в тебя снова и снова, пока ты не забудешь обо всем на свете, кроме моего имени, моего тела и моей гребаной души. Пока ничего кроме меня не останется во всем твоем долбаном мире.
Она всхлипывает.
