Судьба в наследство. 2. Судьба в наследство - Елена Александровна Ковалевская
- По свидетельству вашего помощника и секретаря брата Каэрдина вышеперечисленные суммы находились у вас на момент визита епископа-суффрагана Цилезария в прошлом году, и остались после его отъезда.
- Это навет и клевета, - еще более неудачно попытался отпереться от денег Адельм.
- Брат Каэрдин в основном проходит по делу свидетелем, - вставил свое слово Боклерк, отрываясь от записей. - Ему нет смысла произносить заведомую ложь.
Викарий побледнел еще больше, ходя дальше, казалось, было уже некуда. Губы его затряслись, он попытался что-то сказать в свою защиту, но видимо ничего путного ему на ум не приходило. Он начал нервно коситься на 'молитвенный стул', при этом неловко переминаясь с ноги на ногу, словно его уже собрались усаживать на длинные шипы.
Епископ же, как будто не замечая опасливых взглядов Адельма, продиктовал старательно строчащему вслед за ним Боклерку:
- Находясь под присягой, обвиняемый отрицает правдивые показания лиц находящихся у него в услужении и своих помощников. Так и запиши. Так же следует указать в протоколе, что наличие в доме у обвиняемого не обоснованных им больших сумм денег, говорит о нарушении им обета о нестяжательстве, а так же нарушении девятой Божьей заповеди о ложном свидетельстве на ближнего.
Викарий охнул, схватился за сердце, но, понимая, что никто не поможет, не позволит передохнуть и прийти в себя, кое-как удержался на ногах.
Констанс продолжил допрос:
- Признается ли вами попущение и отклонение от канонов Веры, которое выразилось в существовании во вверенном вам городе богомерзких заведений именуемыми блудными домами?
Откашлявшись Адельм начал отвечать, а то с его преосвященства сталось бы записать, что он упирается в своих показаниях.
- Звенич является городом с вольностями, что накладывало ограничения на мои полномочия, - теперь он старался подбирать слова так, чтобы епископу и суду не за что было зацепиться. - Я всеми силами пытался оградить паству от тлетворного влияния блуда, но вольности, дарованные прежним правителем Винета Гюставом II, не позволяли мне в полной мере искоренить сбивающие с пути истинного непристойные заведения.
- И именно поэтому вы принимали крупные суммы от содержателей некоторых? - с долей ехидства уточнил Констанс. - Согласно показаниям ваших слуг и помощника - брата Каэрдина, вы неоднократно принимали у себя в доме некого Обена Криворукого и Ёзефа Злоканту, которые в присутствии вашего секретаря передавали вам деньги. Вы это отрицаете?
- О Святой Господь и Дилурий Заступник! - вскричал Адельм, резко падая на колени перед епископом, заставляя тем самым братьев-сопровождающих напрячься, и едва не бросится на защиту его преосвященства. - Я ничего не знал! Я считал, что они добропорядочные горожане. Ёзеф Злоканта является почетным гражданином города.
- Звание которого вы ему и дали за немалую мзду, - едко прокомментировал Констанс отчаянную попытку викария вырваться из расставленных сетей. - Суду будет очень интересно узнать: сколько еще почетных титулов и званий вы роздали нечестивым людям за плату.
Адельм от отчаяния ссутулился и обхватил руками голову, усевшись прямо на грязный пол.
Допрос продолжался довольно долго, Констанс хорошо подготовился, и у него было много вопросов. Единственное, что вызывало беспокойство, он толком не приблизился к разгадке: откуда же епископ Сисварий берет деньги. Он чувствовал, что дела викария и пресловутого епископа, так или иначе, взаимосвязаны. В показаниях Адельм пару раз оговорился, назвав себя во множественном числе, но дальше этого дело не шло. Стоило Констансу начать уточнять, как тот уводил разговор в сторону, выдавая за признание ничего не значащие сведения. Ни уговоры, ни словесное давление не оказывали нужного действия на викария. Епископ же без постановления суда не мог применить к нему допрос под пытками, поскольку это стало бы грубым нарушением судопроизводства. Он и так уже пренебрег некоторыми правилами, стремясь как можно скорее узнать интересующую его информацию; при разбирательстве этого дела в верхах ему могли попенять.
В том, что сведения об этом происшествии дойдут до Святого Престола, он не сомневался: два ордена не поделили город - событие довольно редкое, и потому рассматриваемое скрупулезно со всем тщанием. Вот и выходило, что без знаний, какие точно вопросы следует задавать, Констанс не мог получить нужные ответы. Бывший легат - поскольку обличающие его факты тянули даже не на снятие с должности, а лишение сана и полноценное сожжение на костре, как вора церковного имущества - не сообщал то, что на самом деле требовалось его преосвященству. Епископ же спрашивать напрямую не желал, поскольку собирался передавать в полном объеме протокол беседы судебному исполнителю. Попади безыскусные вопросы к человеку особо заинтересованному в его делах, и сразу станет ясно: чего именно добивался Констанс. Чтобы не быть уличенным личной в заинтересованности в этом деле, а так же не оставить каких бы то ни было следов в протоколах, он даже на допрос в качестве свидетелей на всякий случай взял тех братьев из сопровождения, что не участвовали в ночном посещении блудного дома или ратуши.
Адельм, уверовав в свою безнаказанность, брал взятки от содержателей борделей, наглым образом разворовывал выделяемые для городских храмов средства... Такое конечно же не прощалось. Если б дело состояло в утаивании денег от своего непосредственного начальства, то полноценное наказание заменили бы покаянием и ссылкой в дальний монастырь, а так... Так его ничего хорошего не ждало, и викарий это прекрасно знал. Он уже прямо отвечал на поставленные вопросы, но дополнительно на себя не наговаривал. А Констансу как-то надо было добраться до нужных сведений.
- Каким образом вы еще попустительствовали исполнению своих обязанностей в городе? - попытался иначе задать вопрос епископ и, пытаясь в слепую нащупать нужное, уточнил: - Почему общецерковная казна не досчитывалась положенных денежных сумм от Звенича?
Боклерк кинул внимательный взгляд на допрашиваемого. Казалось, тот что-то знает, но не желает рассказывать. А его преосвященство чуть ли не с отеческой теплотой в голосе продолжал увещевать, пытаясь подвигнуть Адельма к требуемому полноценному признанию.
- Ну же, не запирайтесь. Чем полнее будут ваши ответы сейчас, тем легче вам будет на последующих допросах. Судье не надо будет выносить вам вердикт на допрос под пытками. Полными и подробными ответами вы спасаете себя от излишних страданий.
Но викарий молчал, уже отчаявшись и полностью уверовав в неминуемую кончину на плахе или
