Посткарантин - Злата Косолапова
Я взяла на прицел трещину на стене, пробуя держать новую «игрушку». Вебер хмыкнул, подошёл ко мне и хлопнул по локтю, чтобы я держала его ниже, затем по запястью, чтобы я его подняла.
– Это АПБ. Отличная модель по типу Стечкина. Как раз для тебя, Машка.
– Круто, – восхитилась я. – Спасибо большое.
Вебер улыбнулся, но как‑то вымученно. Он вообще каким‑то бледным был. С чего бы это?..
– Так что, думаю, для тебя… Ох… Подойдёт…
Наёмник зашипел от боли и поморщился, резко схватившись за предплечье. Я уставилась на него с непониманием, ощущая поднимающийся в душе самый настоящий испуг.
– Что случилось? – Подлетев к Веберу, я распахнула глаза и вытаращилась на пятно крови, расползшееся из‑под ладони наёмника по светло‑серой ткани его свитера. – Ты ранен, что ли?!
– Да так… – буркнул Вебер. – Ничего особенного. Не переживай.
Я подняла взгляд и тут же снова его опустила – к щекам с ошеломительной силой начала приливать краска. Как‑то я дистанцию не держу, что ли… Уж очень близко мы сейчас стояли друг к другу…
– Ничего себе «не переживай», – нахмурившись, пробормотала я. Отпустив ладонь Вебера, я сложила руки на груди. – У нас же Р‑тюбик есть…
– Э, не, Машка, тратить регенерирующую мазь на такую хрень – уволь, не стану, – покачав головой, категорично заявил Вебер.
Я поймала себя на мысли, что размышляю о том, какими невероятно красивыми были его каре‑зеленые глаза.
Ну и ну. И нате, тут человек ранен, а я уже стою в ступоре и кусаю губы, не зная, что сказать. Вот уж чего не хватало! Меня вдруг охватило неподдельное, отчего‑то чересчур сильное беспокойство.
– Тогда… давай я хотя бы перевязку сделаю. – Я покусала губы. – Ну, так совсем‑то нельзя оставлять…
Вебер улыбнулся, покачав головой.
– Я так понимаю, что ты не сдашься.
– Нет.
Я улыбнулась Веберу в ответ. Наёмник пожал плечами и тут же снова зашипел от боли, сильнее сжимая предплечье. Сквозь зубы прошипел:
– Тогда валяй…
***
– Так, ты садись, а я тут пока разберусь, чего здесь у нас где лежит…
Я начала рыться в сумке Вебера и уже через минуту достала оттуда приобретенную нами сегодня утром у Кошки аптечку. Судя по всему, она когда‑то была автомобильной, но теперь содержала в себе куда более богатый улов самых разномастных медицинских средств помощи, нежели в ней предполагалось держать изначально.
Перевязка далась мне тяжело. Руки дрожали, и я нервничала. И вообще, тут передо мной мужик с голым торсом сидит, а я должна оставаться совершенно спокойной? Ну, во‑первых, я к такому готова не была, а во‑вторых, какой мужик и какой у него торс – это ж вообще слов нет.
Спустя небольшое количество времени я наконец закончила. Перекись водорода, йод, бинты, вата, пластырь – всё это мне, конечно же, понадобилось, так что, надо сказать, очень вовремя нам под руку попалась эта аптечка у дока в Тверском. Мы как раз успели к нему заскочить перед тем, как смылись из города. Благо, местный штопальщик ран находился на Центральной улице и почти каждый день работал круглосуточно.
– Спасибо, – поблагодарил меня Вебер. Он дотянулся до футболки, лежащей на спинке дивана, и надел её.
– На здоровье, – улыбнулась я. – Надо будет, обращайся.
– Обязательно…
Повернувшись ко мне, Вебер подхватил меня за подбородок, наклонился и поцеловал в щёку. Боже мой… Я должна была умереть, наверное. Моё сердце замерло и пропустило три удара как минимум.
Кровь разом прилила к щекам, а дышать я, кажется, и вовсе разучилась.
– Прости, – произнес Вебер, хмурясь и глядя куда‑то вперед. – Как‑то уж слишком лично вышло.
«Нет‑нет! – хотелось крикнуть мне. – Я могу сделать ещё одну перевязку, правда! Совершенно честно!.. Знал бы ты, Сашка, знал бы то, о чём я, наверное, никогда не решусь тебе сказать…»
Я криво улыбнулась.
– Да не, ничего. И всех это ты так девушек целуешь после того, как они тебе медпомощь оказывают?
Вебер посмеялся, глядя на меня.
– Честно? Первый раз.
– И всем им, небось, говоришь, что «честно, первый раз».
– А неплохая идея, кстати…
Вебер улыбнулся, сунул сигарету в зубы и отправился к камину.
Следующие пятнадцать минут мы с наёмником приводили в порядок гостиную нашего временного жилья. Нужно было поужинать, покормить собак, обустроить аванпост, а после можно было наконец начать отдыхать.
Мы провозились с ужином до самого вечера. И теперь, перекусив, сидели у огня, отогреваясь и попивая портвейн местного разлива. В какой‑то момент я улеглась на диване, ощущая дикую усталость.
– Должно быть, тихо здесь сегодня ночью будет впервые за много дней.
Вебер разломил сухую ветку и закинул её обломки в камин гостиной. Сидя на диване и держа в руках металлическую кружку, в которую наёмник плеснул пьянящее пойло, я смотрела на Вебера, вернее, на его спину. Так и оставив свою броню, куртку и свитер в кресле у входной двери, он по‑прежнему сидел в футболке, занимаясь огнём в камине.
– Ночью я буду на часах, – добавил наёмник. – Лягу здесь.
Он, не поворачиваясь, указал пальцем на диван, где я сидела.
– И что? Спать совсем не будешь? – спросила я.
Алкоголь уже начал дурманить мне голову. Но как же приятно было ощутить мягкую теплоту, расползающуюся по всему телу.
– Буду, но местами. – Вебер выпрямился и отряхнул джинсы. – Мне не привыкать.
Посмотрев на меня, наёмник улыбнулся. Улыбнулся так обворожительно, что я мгновенно смутилась. Не желая снова давать всяким ерундовым мыслям вертеться в моей голове, я отставила чашку в сторону и слезла с дивана. Нужно было найти чайник и вскипятить его.
Чайник я нашла, и уже через пять минут этот чайник, черный от копоти и заполненный водой до самых краёв, покачивался над огнём. Вебер, который уселся на кресле ближе к камину, теперь присматривал за ним, а я вернулась обратно на диван.
Некоторое время мы с наёмником болтали обо всём подряд: о заварушке в Тверском, тяжёлой дороге, сюрпризе с ястровыми… Потом как‑то примолкли – хотелось отдохнуть.
– Ну что, Машка, расскажешь мне об Адвеге? – вдруг спросил Вебер. – О том, что вообще тогда случилось, что произошло? Как так вся эта жуть вышла?..
Я кивнула. И меня вдруг как прорвало, и я рассказала ему всё. От самого начала до самого конца.
Выслушивая меня, Вебер не перебивал. Изредка, когда был момент, задавал вопросы. После долго молчал. Ещё некоторое время мы говорили о моей жизни в Адвеге, кое‑что обсуждали, он что‑то спрашивал, а потом он вдруг сказал:
– Ну, а теперь моя очередь. Ты же
