Ловушка для сердцееда - Натали Карамель
«Мсье?»
«Немедленно отправь в город. К самому лучшему флористу. Пусть создадут… — Лео замер, ища слова, достойные Елены, — …огромный букет. Роскошный. Из самых редких, самых безупречных цветов. Белых орхидей. Изумрудной зелени. Что-то… царственное и хрупкое одновременно. Понимаешь?» Его глаза горели лихорадочным блеском.
«Совершенно верно, мсье, — кивнул Пьер. — И послание?»
Леонард схватил перо и лист бумаги. Рука дрожала. Страсть, обида, отчаяние — все сплелось в клубок. Он быстро набросал:
«Ваша красота, как полярная звезда, ослепила и покорила меня. Я у ваших ног, Елена де Вальтер. Ваш покорный слуга, Леонард Виллар». Он протянул карточку Пьеру.
«Вот. Пусть вложат.»
Пьер взял карточку, прочел. Его опытный взгляд мгновенно оценил риск: слишком пылко, слишком навязчиво после бала и её ледяного приема. Но он промолчал, лишь слегка нахмурился.
Леонард увидел это движение бровей. И вдруг его охватила паника. Нет! Это было не то! Слишком… жалко? Слишком похоже на его прежние, легкомысленные ухаживания? Он вспомнил её презрительное «Фып!». Такой букет с такой запиской станет лишь поводом для нового унижения.
«Стой!» — он почти вырвал карточку обратно. «Перепиши. Пиши:
«Леонард Виллар — с любовью».
Только так.»
Кратко. Загадочно? Пусть гадает о глубине этой «любви».
Пьер снова взял карточку, готовый исполнить. Но Леонард уже сомневался. «Любовь»… Слишком прямо? Слишком много? Или слишком мало? Он закусил губу, чувствуя, как комок безысходности подкатывает к горлу. Он не знал! Он не знал, что написать, чтобы не испугать, не оттолкнуть, но и не остаться незамеченным! Как пробить эту ледяную броню?
Пьер, видя мучительную нерешительность хозяина, осторожно предложил: «Мсье… возможно, что-то более… нейтральное? Чтобы не смущать графиню? Например…
«Леонард Виллар надеется, что аромат этих цветов наполнит вашу гостиную и принесет вам хорошее настроение»?»
Леонард уставился на него. Нейтральное… Безопасное. Ни к чему не обязывающее. Как комплимент погоде. В этом не было страсти, не было его отчаянной потребности, но… но в этом не было и повода для нового презрения. Это был шанс просто… напоминать о себе. Тонко. Ненавязчиво.
«Да… — выдохнул он, и в голосе его прорвалась слабая, почти истерическая нотка облегчения. — Да, Пьер! Спасибо. Именно так. Пиши.» Он схватился за спинку кресла, чувствуя, как дрожь в руках немного стихает. Хоть какое-то действие. Хоть слабая попытка.
Пьер с поклоном удалился исполнять поручение. Леонард остался один. Он подошел к окну, глядя на парк, где уже заказаны детские качели. Мечта о семье казалась сейчас такой далекой, такой призрачной…
В дверь постучали. Вошел Жак с папкой отчетов. Его лицо было озабоченным и деловым.
«Мсье, отчеты по доходным домам на набережной и смета на ремонт конюшен. Требуют вашего внимания и подписи.»
Леонард взял папку. Цифры, колонки, суммы — всё, что обычно занимало его ум, требующее анализа и решений. Он раскрыл первую страницу. Буквы плясали перед глазами. Он попытался сосредоточиться на цифрах арендной платы… но вместо цифр видел темные, бездонные глаза Елены. Слышал презрительный щелчок «Фып!». Чувствовал воображаемый холод ее присутствия.
Жак терпеливо ждал. Леонард перевернул страницу. Потом еще одну. Но смысл текста не доходил. В голове был только один навязчивый импульс, нарастающий, как прилив: Бежать.
Бежать из этого кабинета. Бежать из замка. Мчаться через весь Париж. К ней. Сейчас же. Стучать в её дверь. Увидеть её, пусть даже на мгновение! Объяснить… Объяснить что? Что он чувствует? Что она его судьба? Она выслушает его? Или…
Он резко отшвырнул папку с отчетами на стол. Бумаги рассыпались веером. Жак вздрогнул.
«Позже, Жак! — голос Леонарда сорвался, в нем звучало отчаяние и раздражение. — Позже! Не могу сейчас!»
Жак, смущенный и озадаченный, поспешно собрал бумаги.
«Конечно, мсье. Когда вам будет удобно…» — он быстро ретировался.
Леонард встал, подошел к камину, схватился за мраморную полку так, что пальцы побелели. Он хотел бежать. Каждая клетка его тела требовала действия, движения к ней. Но холодный, неумолимый рассудок рисовал картину: роскошный особняк де Вальтер. Высокомерный лакей у двери. Вежливый, ледяной отказ: «Графиня не принимает». Или, что хуже, — она сама появится на пороге, чтобы бросить ему в лицо еще одно унижение. И он снова увидит только её дверь. Закрытую. Непреодолимую.
Внезапно, сквозь гул собственной боли и ярости, в его сознании прозвучал ледяной, насмешливый внутренний голос:
«Ну что, Виллар? Карма подоспела? Вовремя. Как сладки должны быть тебе эти муки, после всех слез, что лились по твоей милости? После всех униженных взглядов, разбитых надежд девиц, которых ты покорял и бросал с легкостью сорванного цветка? Вот она, расплата. Терпи. Глотай этот ледяной праведный гнев Елены, как глотали слезы твои жертвы. И наслаждайся беспомощностью — ты ее заслужил.»
Он содрогнулся всем телом, как от удара. Голос был прав. Жестоко, неоспоримо прав. Сколько их было? Марго, с маленькими серьгами и непониманием в глазах… Лия, с карточкой и болью… Имена стирались, но ощущение своей прежней, легкой, циничной победы над чужими чувствами — всплыло с пугающей отчетливостью. Да. Это была карма. Возмездие, обрушившееся на него с ледяной силой Елениного презрения. И самое страшное — он чувствовал, что заслужил это. Каждую каплю этого отчаяния.
Он опустил голову на руки, опершись о камин. Глухой стон вырвался из его груди. Бежать было некуда. Действовать — нечем. Ждать — невыносимо. А тень тетушкиного гнева, предсказанного позора и теперь еще и гнет собственной вины висела над ним тяжелым, ядовитым покрывалом. Качели в саду казались теперь не символом надежды, а жестокой насмешкой над его несбыточными мечтами и прошлыми грехами. И где же было его гордое возрождение? Оно рассыпалось в прах перед лицом этой женщины и голоса собственной совести.
Глава 35: Возвращенный Букет и Искра Надежды
Утро не принесло облегчения. Леонард проснулся с тяжестью на душе, оставшейся после вчерашнего крушения надежд и голоса кармы. Солнечный свет, льющийся в окно, казался ему назойливым и фальшивым. Он спустился вниз, надеясь хоть на каплю отвлечения в делах, но судьба приготовила ему новую порцию горечи.
В холле его ждал Пьер. На лице старого камердинера было выражение вежливой скорби и… неловкости. В его руках Леонард узнал тот самый роскошный букет — огромный, все еще безупречный, но теперь казавшийся жалким символом его поражения. Рядом с ним лежал небольшой конверт из плотной, дорогой бумаги.
«Мсье, — Пьер слегка поклонился, протягивая конверт. — От графини де Вальтер. Вернули с посыльным… вместе с букетом.»
Леонард почувствовал, как сердце уходит в пятки.
