Монстр под алыми парусами - Яся Белая
Малышка весело хохотала, любуясь краснопарусной яхтой, и целовала отца. А рыбак выглядел счастливейшим из смертных.
В тот же день Эгль разузнал все о семье Лонгрен, состоявшей из рыбака, его жены-белошвейки Мэри и их милой дочурки, той самой девочки со сказочным именем Ассоль. А потом в лесу встретил и ее саму, рассказав малышке о предначертанном. Конечно же, девчушка легко поверила ему: дети охотно верят в чудеса, потому что знают, что многие из них – правда, которую забыли взрослые. Да и как было не поверить, если он вышел к ней из книги сказок. Библиотекари умеют ходить по Межстрочью. Книгу со сказками Эгль всегда носил с собой, уменьшая или увеличивая ее в зависимости от ситуации. В этом тоже крылась сила библиотекаря.
Но он узнал, что в тот день случилась с семьей Лонгренов большая беда – пропала прекрасная Мэри. И сколько дочь ни плакала и ни звала маму, та не вернулась назад.
Так и стали жить они вдвоем – отец и дочь.
Эгль заметил, что Лонгрены в Каперне изгои. Удалось ему даже разузнать причину такого их положения – между Лонгреном и трактирщиком Меннерсом-старшим произошла какая-то темная и неприятная история, в результате которой последний помер, а за первым закрепилась дурная слава убийцы и человека, продавшего душу дьяволу. Говаривали, встала между ними женщина, жена Лонгрена, но вот что именно произошло, никто не знал.
Однако же никто не щадил и маленькую Ассоль, перекладывая на нее вину отца. Ровесники даже прозвали ее «висельницей» и не принимали в свои игры. Девочка подрастала, и Эгль все чаще заставал малышку в слезах.
Девочке исполнилось восемь. Она все больше дичала и уходила в себя. Стараниями нескольких доброхотов ее выгнали из местной школы, и Ассоль грозило вырасти безграмотной и неразвитой.
А Лонгрен все чаще убегал от проблем в общество кружки и вовсе забросил заниматься дочерью.
Ассоль росла, предоставленная сама себе.
Вернее, ему, Эглю. Ведь если Ассоль не посещала школу, то из библиотеки ее было не выманить. Она читала много и охотно, все подряд, из-за чего волшебные истории в ее светлой головке путались с подлинными, вымысел сливался с реальностью. Впрочем, ему ли, библиотекарю, не знать, что все так и есть. Наш мир – это просто книга, Скрижаль Предначертанного. Не зря же говорят: что написано пером – не вырубишь топором.
Книжная девочка Ассоль росла романтичной, нежной и доброй. Книги хорошо научили ее отличать добро от зла. И ей совсем не хотелось творить последнее…
– Если когда-то обо мне напишут книгу, – мечтательно говорила Ассоль, сидя с очередной историей на коленях у печки в библиотеке, – то пусть я буду положительным персонажем. Только хорошей. И никакой больше! – И глазенки ее светились уверенностью и счастьем.
В такие моменты Эгль готов был расцеловать мироздание за его придумку с предначертанием. Ведь такая чудесная девочка, какой росла его Ассоль, достойна только самого лучшего, и хорошо, что судьба уготовила ей именно тот сценарий, который написан в книге…
– Ну-ну! – услышал он как-то над ухом, когда вслух высказывал свои измышления. – А поправку на форс-мажор кто делать будет? Предначертанное – не аксиома, а лишь одна из вероятностей…
– Флоранс! – воскликнул Эгль, поняв, что к нему на огонек залетела старая знакомая – книжная фея.
Та дала круг по залу библиотеки, пропетляла между стеллажами и наконец спикировала на стол, усевшись на стопку книг. Закинула ногу за ногу, обхватила коленку ладошками и чуть склонила голову, рассматривая человека перед собой.
– Да-да, – чуть ворчливо отозвалась она, – я уже триста лет как Флоранс. Тебе ли не знать, друг мой?
– Разве я могу спрашивать столь прекрасную особу о возрасте? – показательно расшаркался библиотекарь.
– Перестань. – Она махнула крохотной ладошкой. – Все ты можешь. Знаешь и сам.
Эгль знал, поэтому и сказал:
– Но ты ведь явилась сюда не для того, чтобы вести светские разговоры?
Фея щелкнула пальцами:
– Верно. Меня привлек запах Предначертанного. Ты же знаешь, для нас, книжных фей, он как дурман. – Ее черно-сиреневые крылышки с яркими белыми пятнами затрепетали, а заколка в виде пера с капелькой чернил на конце задрожала. В отблесках свечей темно-фиолетовые волосы феи казались охваченными пламенем, будто она и впрямь горела от восторга. – Так вот, значит, – продолжала крылатая гостья Эгля, – прилетаю я и что вижу? Мой друг, многоопытный библиотекарь, рассуждает о том, что Предначертание сбывается слово в слово. Ну что за абсурд!
– Разве это не так? – удивился библиотекарь.
– А ты у своих спроси, у тех, кто уже был свидетелем исполнившегося Предначертания. – Флоранс буквально из воздуха вытащила свиток с именами и швырнула ему на стол. – Напиши им письма, они тебе расскажут…
– А ты… – Договорить он не успел – Флоранс исчезла так же внезапно, как и появилась.
Эгль вздохнул и тут же уселся за письма.
И через какое-то время со всех концов земли стали приходить ответы от коллег-библиотекарей. И то, что они рассказывали о предначертанных парах, скорее пугало, чем радовало. Судьба, как и говорила Флоранс, вносила свои коррективы, и порой весьма существенные. Золушка вонзала нож в сердце Принца, оказавшегося узурпатором и насильником, Изольда изменяла Тристану в каждой таверне, а Джульетта все-таки вышла за Ромео и превратилась в сварливую злую бабу, которая активно портила мужу жизнь. В общем, хорошего и романтичного на самом деле было мало. Эглю так и не удалось найти ни одну счастливую пару из предначертанных.
Но даже это не самое страшное. Куда хуже было то, что Предначертанию нельзя сопротивляться. И где бы ни родились предначертанные, хоть на разных полюсах земли, они непременно должны были встретиться, сойтись, столкнуться. Избежать этой встречи было невозможно. Однако настоящая паника накатила на Эгля, когда в Лиссе он случайно познакомился с парой предначертанных. Мужчина, как узнал потом, принадлежал к неким «Серым осьминогам». А женщина, его жена… Ее просто не было. Эгль увидел лишь оболочку с погасшими глазами. Она двигалась, что-то даже говорила, но в ней не промелькивало и искорки жизни. Ничего более ужасающего, чем эта пустая и омертвевшая прекрасная молодая женщина, он никогда еще не встречал. Тогда же он разузнал и про свойство «осьминогов» очаровывать, притягивать, заманивать в свои сети, как паук незадачливую мушку. И так же, по-паучьи, высасывать жизненные соки,
