Поцелуй дракона - Миранда Мартин
Ладон поджимает губы, его рука, лежащая на столе, то открывается, то сжимается.
— Я не уверен, — говорит он. — Они не могут проникнуть в город, поэтому мы здесь в безопасности, но я не думаю, что они всё равно прибегнут к насилию.
— По крайней мере, это хорошо, — говорит она. — Хорошо, все за то, чтобы мы сказали им нет?
Они голосуют поднятием рук. Мы с Делайлой не голосуем, но предложение остаётся в силе. Они не выдадут Гершома.
— Я им скажу, — говорит Розалинда, вставая. — Оливия, Делайла, вы пойдёте со мной?
Волнующиеся бабочки снова взрываются у меня в животе. Кивнув, я, спотыкаясь, поднимаюсь из-за стола, и мы обе плетёмся за леди-генералом. Она молча выводит нас из зала совета. Она говорит только тогда, когда мы остались на улице одни.
— Полагаю, я не смогу уговорить кого-либо из вас остаться? — спрашивает она.
Я обмениваюсь долгим взглядом с Делайлой.
— Для меня это было бы большой честью, — говорю я, — но есть член клана, без которого я не хочу жить.
Розалинда кивает, посмотрев на Делайлу.
— Она моя лучшая подруга, — говорит Делайла, и этим всё сказано.
Глава 22
Рагнар
Люди приближаются к воротам. Моё сердце пускается вскачь, когда я вижу Оливию, идущую рядом с самкой в белом. Делайла идёт рядом с ними, пока все трое разговаривают, кажется, в дружеской манере. Лейдон идёт на шаг позади них и выглядит мрачно.
— Дерьмо, — говорит Лана.
Она и Астарот стоят позади меня. Башир и Мельхиор стоят рядом со мной, стоя прямо за Висидионом и Дросданом.
— Что? — я спрашиваю её.
— Его нет с ними, — говорит она.
Осмотрев ещё раз, понимаю, что она права. Гершома нет с группой, приближающейся к воротам. Все самки, которые прибыли с нами, есть, но Гершома не видно.
Двери открываются, но время движется медленно. От предвкушения мои чешуйки чешутся. Они не могут сделать то, что я думаю. Мысли проносятся в моей голове, пока я работаю над обдумыванием нашего следующего шага. Что будет делать Висидион?
Мы не можем жить в городе, где допускается нарушение указов. Это подорвет всё, что заставляет клан работать. Мы регрессируем, потеряемся в биджасе.
Из шлюза выходит самка в белом. Она идёт вперёд вместе с остальными, выстраивающимися в линию позади неё. Я смотрю в глаза Оливии. Она кусает нижнюю губу, её руки дергаются, она нервничает.
Билжас протягивает пальцы к моему разуму, пытаясь найти трещины в моей защите. Диктуя про себя указы, я держу его под контролем, но если они попытаются отобрать её у меня…
— Вождь Висидион, — говорит самка в белом, останавливаясь в десяти футах перед ним. — Я Розалинда, лидер людей города драконов.
— Добро пожаловать, Розалинда, — говорит Висидион, приближаясь к её личному пространству. Хотя он и не самый крупный из змаев, его размеры впечатляют по сравнению с человеческой самкой. — Надеюсь, вы принесли хорошие вести, которые объединят наши народы.
Розалинда не вздрагивает и не отстраняется, она соперничает с его доминированием своим. Интересно.
— Мы рассмотрели вашу просьбу. Мы не можем с чистой совестью удовлетворить её, — говорит она.
— Понятно, — говорит Висидион, приближая своё лицо к её лицу. — Это ваш окончательный ответ?
— Наш совет проголосовал, это не подлежит обсуждению, — говорит Розалинда, но слышу ли я что-то ещё в её голосе?
Оливия почти вибрирует, я чувствую, как внутри неё бушуют едва сдерживаемые эмоции, несмотря на расстояние между нами. Что это значит для нас? Будут ли они пытаться удержать её? Висидион глубоко дышит, и его грудь почти касается одетой в белое человеческой самки. Она вздрогнула?
— Хорошо, — говорит Висидион. Он поворачивается так, что его рот приближается к уху Розалинды. — Мы не поселимся в вашем городе. Я прошу вас позволить нашим людям вернуться к нам, и мы продолжим путь, — его голос низкий и мягкий.
— Конечно, мы разрешим наши разногласия, — говорит Розалинда, поворачиваясь так, что её лицо оказалось в нескольких дюймах от лица вождя.
Лейдон скрещивает руки на груди и поворачивает голову в сторону. Внешний признак того, что он не желает вести дальнейшие переговоры.
— Нет, — бормочет Висидион, глядя на самку. — Наш народ не может жить без указов. Я не буду подвергать их возможным нарушениям или подвергать риску свой народ. Очевидно, что наши разногласия велики, слишком велики, чтобы их можно было легко разрешить.
— Понимаю, — говорит Розалинда. — Что это означает для нашего будущего?
— Будущее постоянно меняется, — отвечает Висидион. — Мы уйдём мирно, если вы вернёте нам наших людей.
Шум разговоров прекращается.
Дросдан шипит низким и опасным звуком, когда он делает шаг вперёд, его массивные руки сжимаются в кулаки. Лейдон, наполовину расправив крылья, выходит вперёд ему навстречу.
— Подожди! — говорит Розалинда, поднимая руку вверх, но не оставляя места между собой и вождём. — Нет, — отвечает Розалинда. — Это не входит в мои намерения. Я бы попросила, чтобы у человеческих самок, которые пришли с вами, был выбор. Любой змай из клана может сделать тот же выбор. Они могут остаться с нами, жить в городе, пока они будут вносить свой вклад. Они были бы желанными гостями.
— Что же это? — Висидион почти шипит ей на ухо. — Вы хотите забрать то, что принадлежит нам, и запретить нам войти?
Дросдан снова шипит и делает ещё шаг вперёд. Лейдон повторяет его движение.
— Стоять, — говорит Висидион, его голос тихий, но четко слышно. Он всё ещё не сводил глаз с Розалинды.
Мои лёгкие не набирают воздуха, ожидая, что будет дальше. Я готов возглавить атаку, если понадобится. Небольшими жестами рук я ясно выражаю своё намерение, и Башир и Мельхиор уже готовы. Если понадобится, я заберу Оливию силой. Она моя.
Дросдан останавливается, глядя через плечо на командира. Висидион делает жест своим посохом, и Дросдан возвращается на своё место, опустив плечи, но даже не думает о неповиновении.
— Свобода выбора? — Висидион рычит.
— Да, — отвечает Розалинда.
Вибрации пробегают по моим мышцам, когда моё тело готовится к действию. Я визуализирую возможности, десятки и десятки из них, готовясь к каждому результату. Что бы ни случилось, я готов.
— Хорошо, — говорит Вивидион. — Дайте самкам выбор.
— А змаи? — спрашивает Розалинда, поднимая этот вопрос.
— Никто из клана не будет жить вне указов, — говорит Висидион без намёка на сомнение в голосе.
Он прав. Мы не будем. Указы — это наша жизнь, они объединяют нас, удерживают от падения в биджас. То, что любой из нас выбрал бы иное, находится за пределами возможного.
Челюсть Розалинды напрягается. Наконец она оставляет небольшое
